– Теперь спрячься, – ответила Сонька, – а как она придет я отдам ей подарок и дам тебе знак. Тогда сразу беги сюда и дуй на свечку. Лизку тоже забери, а то бабушка говорила нечистые не любят животных. Только далеко не уходи.

Егор кивнул. Сонька криво улыбнулась и села на корточки возле свечки. Егор, свистнув Лизке, пошел с поляны к парковой дорожке, собираясь там дожидаться Сонькиного знака.

“Ничего не будет, – убеждал он себя, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, – никаких живых покойников не существует. Сонька все выдумала. Она сейчас выбросит заколку и скажет что ее нечистый забрал”.

Егор не знал сколько времени он просидел на лавочке, бормоча как заклинание: ”призраков не существует”, но когда он услышал приглушенный Сонький свист ему показалось, что прошла вечность. Он вскочил с лавочки, крикнув:

– Ко мне, Лизка! – Бросился на поляну.

Сидя на земле, прислонившись к дереву, неподвижным взглядом на него смотрела Сонька. Губы её дрожали, словно она собиралась заплакать, в спутанных волосах застряла сухой березовый листок, а на белой футболке отчетливо виднелись отпечатки пыльных собачьих лап. Из-за спины Егора выскочила Лизка. Оскалив зубы, вздыбив шерсть на холке, она злобно залаяла. Егор шагнул вперёд. Он хотел схватить Соньку, встряхнуть, помочь встать, выдернуть её из немого плена.

– Сонька – шептал он, – Сонька, вставай.

Сонька, бессмысленно глядя на Егора, скривилась. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но лишь всхлипнула. Черная, похожая на тень фигура отделилась от дерева. Женщина: худая, высокая, в длинном, скрывающем фигуру плаще. Её лицо – бледное, с неподвижными водянисто-голубыми глазами и резко очерченными скулами не выражало ни удивления, ни испуга. Стояла ли она все время за деревом или пришла позже, привлечённая лаем собаки, Егор не понял, но казалось, она знала, что Егор и Сонька обязательно придут на эту поляну и ждала их.

Женщина протянула к Егору руку, сделала шаг. Пальцы невероятно длинные и тонкие тянулись к его шее. Дрожа всем телом, скаля зубы, Лизка встала между Егором и женщиной, не давая той приблизиться. Зарычав, собака сделала выпад, схватила зубами край плаща. Ткань с треском разорвалась. Женщина резко нагнулась, схватила собаку за горло, подняла над землей. Длинные белые пальцы с легкостью вошли в собачью шею. Лизка визжала, извивалась, пытаясь вырваться. Соня очнулась, раскачиваясь, цепляясь за дерево руками, встала. Губы её шевелились и Егору казалось, что она беззвучно шепчет: «ма-ма». Оцепенев от ужаса, Егор застыл на месте. Время остановилось. Егор смотрел то на Соньку, то как дрожит пламя свечи, уменьшаясь и становясь почти невидимым, а затем снова разгораясь с новой силой. Женщина разжала пальцы. Лизка с гулким стуком упала на землю. Дико взвизгнула и умолкла. Женщина шагнула к Соньке, та протянула ладонь, на которой лежала большая фиолетовая заколка в виде бабочки. Женщина взяла заколку, любуясь, поднесла к глазам. Сонька смотрела на Егора умоляющим взглядом.

– Свечка, – шептала она – свечка.

Но Егор, пригвождённый к земле страхом, стоял на месте. Он знал, что должен потушить свечу, но страх огромным ластиком стер все мысли и чувства, кроме дикого животного ужаса. Женщина убрала заколку и снова протянула руку к Соньке и та покорно вложила свою ладонь в белые длинные пальцы. Не проронив ни слова, женщина двинулась в глубь парка, уводя за собой Соньку. Та не сопротивлялась, но всё время оглядывалась беззвучно шевеля губами. И хотя Егор не слышал ни звука, он знал что она шепчет.