– Ну ты чего? – спрашивает она.

– Да ничего.

– Дин… – Хочет меня попросить не молчать, знаю. Знаю я!

– Я всё сделаю, Тась. Просто… просто стало страшно.

– Ну, если я – именно я могу тебе чем-то помочь, то ты скажи, я всё сделаю. Я же тут не просто так. – Она кладёт руку себе на сердце.

Я никогда в ней не сомневалась. Она молодец. Она делает очень многое, просто это я не могу взять себя в руки, не мог стать лучше, выпрямить спину, посмотреть вперёд.

– Ты уже купила мне поесть, – улыбаюсь я, – а после слёз есть всегда очень хочется…

– Знаю, – она обнимает меня за плечо и стирает прикосновение голоса, вырвавшегося из моего сна, – я здесь.

– Побудь так со мной.

– Конечно. – Прижимает свою голову к моему виску.

– И руку – руку не убирай, мне нужно впитать это ощущение.

– Как цветочку?

– Как цветочку.

– Впитывай, сколько надо, Дин. Я рядом.

Хотела бы я, чтобы Тася была рядом со мной во сне. Вместо голоса, который разрезает меня по частям, и огромной руки, которая сдавливает, как кусок теста.

Больше в школе я его не слышу, с Тасей расставаться не хочется, но ей на тренировку, задерживать её не могу. Хочу, хочу закричать, чтобы осталась, чтобы сторожила мой сон, чтобы говорила: «Никто тебя, Дин, не звал». А так сама… сама, Диана, ты должна следить.

Дома Стёпа вредничает, цыкает на меня без слов, а я ставлю ему подножки, через которые он перепрыгивает и показывает мне средний палец вместе с языком. Голос мне шепчет: «Какой необразованный». Хочется и согласиться, но больше хочется обернуться и стряхнуть прилетевшую дымку рукой, только ни мама, ни папа не поймут.

Я сижу в комнате, пока все не укладываются спать. Проверяю, что ни мамы, ни Стёпы нет. Пробираюсь на кухню и беру папины таблетки. Ещё одна… уже будет виднее, ну хоть не две последние и ладно… Только я проглатываю, как голос прилетает ко мне на плечо:

– Думаешь, именно это тебе помогает, Диана? – Он трогает мою спину, прощупывает мои позвонки, а я замираю с продырявленным блистером. – Страшными снами тебя награждаю я, и то, что лишает их тебя, – это я, а не таблетки из отцовской аптечки. Тебе они не нужны…

Его длинные холодные пальцы обхватывают мою шею и давят на горло. Мне лишь и хватает сил, чтобы убежать, закрыться в комнате и спрятаться под одеялом. Мне это лишь кажется. Не может быть, чтобы сон стал реальным, настоящим, чтобы он вырвался сюда, но ведь уже… уже здесь. И на уроках. И… я поджимаю ноги и укладываюсь на бок. Лежу, пока дышать не становится тяжело, пока не охватывает жар, пока не остаётся мыслей. Снотворное побеждает, а я снова открываю глаза на шахматном полу.

Целая, единая всем своим телом, в попытке опередить своего недруга, я поднимаюсь на ноги и бегу. Чтобы не достал, не дотянулся, не захватил разум, как в прошлый раз.

Внезапно стопы прорезают кристально чистые пики, они врезаются во всё моё тело, прорастают как деревья сквозь брошенные здания, выстроенные людьми. Меня наживую насаживают конечностями, телом, протыкают мою голову насквозь. Я чувствую, что пика торчит из моего рта, а другая – из глаза.

Я застываю, пробитая стеклом.

Из пик что-то вытекает, оно входит в тело изнутри: в каждую мышцу, в каждый сосуд, в каждое сухожилие. Я задыхаюсь и не могу сказать ничего. Тело исторгает дрожащую икоту. Не пошевелиться.

– Здесь нет ни края, ни начала, – отвечает голос, – здесь ты всегда на ладони, Диана. Здесь ты всегда на моём попечении. Здесь всё наше время мира.

Прозрачные пики выталкивают из себя шипы, которые пронзают тело и скручивают, как полотенце, сознание.