Маардин еле сдерживается, я вижу напряжение в его взгляде. Он не привык, когда с ним так разговаривают. И мы никогда не идём друг против друга, это первый раз за очень много лет. Но сейчас мне плевать.

– Ты должен жениться сам, – припечатываю я. – Ты сделал выбор, наложив печать, блокирующую появление метки истинности у твоей пары. Убери печать, у тебя появится истинная и заделай ей наследников столько, сколько понадобится. Но ко мне не лезь.

– Ты знаешь, почему я наложил печать, – лицо брата суровеет.

– Мне плевать. Не решай свои проблемы за мой счёт, – бросаю я, разворачиваюсь и иду прочь, заводясь всё больше.

Нам лучше не продолжать этот разговор. Он не приведёт ни к чему хорошему.

Умом я понимаю, что несу такую же ответственность за наш род, за Имрияс, как и брат. Но внутри – глубоко, где-то под рёбрами, неприятно ноет. Будто саднит старая рана, которая за много лет так и не затянулась до конца. Это она не даёт мне руководствоваться холодным расчётом и логикой.

Я знаю, когда это закончится.

Когда кто-то из нас двоих умрёт. Или она, или я.

Иду в сторону нижнего двора, туда, где мои люди разминаются и готовятся к выдвижению.

Свернув в галерею, прохожу по каменным коридорам. Солдаты и прислуга расступаются, кто-то склоняет голову, но я даже не замечаю лиц. Всё внутри гудит, как перед боем – злость ещё не улеглась, она ищет выход. Лучше выпустить её на учебном кругу, чем позволить ей сжечь себе мозги.

На боевой площадке воздух тяжёлый от металла и пота. Воины из моей личной гвардии дерутся в парах, оружие стучит, ботинки царапают песок.

– Маршал! – первым замечает меня Калрен, один из старших.

– Начнём с рукопашной, а затем подготовь мне меч, – коротко бросаю я, скидывая плащ и стягивая через голову рубаху.

Карден удивлён, но рад. Я давно не разминался со своими людьми, но это именно то, что сейчас нужно. Я сожму в кулак всю злость и буду бить, пока не останется ничего, кроме пульса в ушах и крови на песке.

Спустя пару часов, когда тело гудит от ударов, а каждый мускул приятно ноет, я выхожу за пределы круга. Песок под ногами слегка скрипит, вокруг стоит лёгкий дым от факелов, они отбрасывают длинные, мерцающие тени на стены. Слуги собирают оружие, воины расходятся отдыхать.

Я подбираю рубашку и плащ и вдруг замечаю герцога Дейрона, смотрящего на меня с полуулыбкой.

– Верховный Маршал, – говорит Дейрон и делает пару шагов в мою сторону, глядя с тем самым деловым прищуром. – Есть разговор.

Как долго он здесь стоит?

– Говорите, герцог, и покороче.

Дейрону моя грубость ни по чём, его улыбка лишь становится ещё шире. Вдруг я будто чувствую чей-то взгляд и поворачиваю голову.

В тени арки стоит юная девушка с золотистыми волосами. Где-то я её уже видел. Она притворно заинтересованно глядит на бойцов, хотя на деле рассматривает меня. Её взгляд из-под опущенных ресниц скользит по моему голому торсу. Грудь девчонки тяжело вздымается и опускается.

– Женщинам на арене не место, – я поворачиваюсь к герцогу, смеривая его ледяным взглядом. – Тем более столь юным, как ваша дочь.

Я узнал её с трудом. Кажется, Селия была подростком, когда я обращал на неё внимание в последний раз.

– Об этом я и хотел поговорить. Как вам известно, моя дочь всё ещё не замужем.

– Мне это неизвестно, никогда не интересовался, – отрезаю я, смотря сквозь герцога.

– Ей двадцать три, а метки истинности до сих пор нет. Это ли не знак? Теперь, когда вы свободны, Маршал, многие при дворе надеются, что вы сделаете правильный выбор.

18. Глава 6.4

Банально и предсказуемо. Дейрон хочет подложить под меня дочурку, вот и был так уступчив сегодня на совете. И в целом вёл себя будто мы с ним приятели. Это его способ предложить перемирие.