Особенно неприятной была третья остановка. Там, видимо, был оживленный перекресток, народ скапливался, подолгу стоял, чтобы затем ринуться хаотичным потоком из ниоткуда в никуда. Если не закрывать глаза, картина была пугающе фантасмагорическая – обрезанные полом чуть выше колен люди в незнакомых нарядах вплывали, торча обезноженными памятниками, в салон, пока автобус тормозил, вертели головами, не обращая внимания на ноги земных пассажиров, безжалостно топчущие их тела, и затем неожиданно срывались, торопясь покинуть мою реальность, чтобы новые лица и новые незнакомцы могли занять освободившиеся места.

Я смыкал веки, если была возможность, и оставался висеть бесплотным духом, лишенным собственного тела, над кучкой странно выглядящих пешеходов, не обращавших на меня никакого внимания. Закрытые глаза дарили не просто облегчение, но и вполне комфортное положение незаметного наблюдателя за чужой жизнью. К сожалению, реалии общественного транспорта нечасто позволяли это, и мозг судорожно бился, пытаясь сохранить для окружающих вид нормальности, пока я уступал место капризной тетке, вознесшейся прямо из груди нереального толстяка, одетого в нечто вроде ризы почему-то зеленого цвета, при этом пытаясь нащупать неуверенной ногой пол в бедрах симпатичной женщины.

Представляю, как это выглядело со стороны – молодой, судя по всему, вполне себе здоровый парень, нервно озираясь и постоянно жмурясь, неуверенной шаркающей походкой ползет по проходу автобуса, время от времени натыкаясь на окружающих. Еще бы не натыкаться, если ты постоянно ходишь с закрытыми глазами! Ненормальный или наркоман? Откуда случайным встречным знать, что за последний год я сдал несчетное число анализов на наркотики. Одно время даже сомневаться стал – может, и правда какой-то неведомый злодей что-то добавлял мне в пищу?

Рядом с метро поспокойней – вся площадь накрыта громадным зданием, на уровне земли открывающимся моему взгляду чередой толстенных стен, опутанных трубами, и пустых коридоров. К неподвижным объектам я приспособился и почти не замечаю, а если учесть, что наш асфальт выше уровня призрачных полов, то и вообще хорошо – бредешь, уставившись под ноги, почти так же, как и добрая половина обычных прохожих.

Ехать пришлось долго, но это даже радовало – последнее время толкучка подземки превратилась для меня в одно из немногих мест, где мог насладиться привычным с детства многолюдьем большого города. Полагаю, что призрачный мир никуда не девался и здесь, просто непроглядная вечная тьма недр ничем не могла побеспокоить. Даже дома, при всем его безмятежном спокойствии, я ощущал присутствие иного. Можно было, например, запереться в туалете, выключив лампочку, и прекрасно воспринимать свет невидимого мне чужого солнца, который, правда, совершенно не помогал в реальности – обстановку сортира я не видел, несмотря на яркий отблеск чужого неба в глазах. Так что да, под землей я чувствовал себя абсолютно обычным. Полгода назад, бывало, намеренно часами катался по кольцевой или бродил по станциям, пытаясь вернуть уходящее ощущение нормальности. Потом забил – пустая трата времени, рождавшая надежды, потеря которых по пути домой становилась еще болезненней.

По счастью, незнакомый мне выставочный центр, куда привел адрес, сброшенный Василием, располагался непосредственно рядом со станцией, нависая над ней неуклюжими бетонными кубами из поздних девяностых. Чужой мир дремал, расчерченный непонятными для земного взора решетчатыми металлическими фермами, исчезающими над головой лестницами и переходами. Один раз мелькнул мужчина в темной одежде, но он быстро двигался навстречу, пронесся мимо, и подробностей я не рассмотрел, да и не пытался. А так тихо, хорошо. При желании даже можно идти, не врезаясь в чужие отражения, аккуратно обходя редкие конструкции и мельтешение металла. Гораздо больше суеты наблюдалось в реальности – станция, несмотря на отдаленность от центра, оказалась весьма оживленной, потоки людей сходились в обширном сквере напротив, ныряя в запутанную сеть подземных переходов. Пришлось поплутать в этих толпопроводах одинокой молекулой, пока меня не выбросило потоком прямо на широкие ступени Центра.