Пейзаж у свежеокрашенного подъезда портил унылый вид моего авто. Купил его, как только покончили с ремонтом, переездом и обвыклись в новой реальности: платежи за ипотеку, работа, командировки, Наташкины мелкие развлечения, друзья, деньги на летний отпуск. Еще не выветрились из памяти радость первой поездки, досада от случайной царапины, я еще помнил, как хвастался перед друзьями новой адаптивной подвеской и расширенной панелью мультимедиа в комфортабельном салоне. Сейчас моя гордость выглядела жалко – вся в пыли, потеках какой-то грязи, окна заляпаны, переднее колесо спустило, и, похоже, сдает еще одно, теперь уже сзади. Вряд ли я скоро сяду за руль – не с моим диагнозом, пусть даже и неокончательным. Шизофрения – это серьезно, и водительские права – не самая крупная потеря в череде моих несчастий. Я замер на несколько мгновений, раздумывая, как поступить: рядом с подъездом относительно спокойно, прямо там, где соседки, накрывшие меня сочувственными взглядами, полируют деревянные доски лавочки, расположен угол большого здания – увы, видимый только мне; призраки огибают его, глубоко заходя на газон, и основная масса движется прямо через детскую песочницу. Отсюда их, конечно, не видно, но мне туда лучше не соваться.

Слева надвинулась неясная тьма, и я торопливо, забыв про машину, шмыгнул в подъезд, ежась под любопытными взглядами, пулей взлетел на пару этажей, пока то, что отбрасывало тень, не настигло мой измученный мозг.

Ф-фу, я дома – можно расслабиться. Старая дверь – между прочим, настоящий дуб, когда-то верх крутизны – смотрелась среди бронированных соседей пришельцем из далекого прошлого. Дерматин держался, из последних сил доказывая родство со шкурами загадочных животных из времен, когда двери делали из дерева, а мужчины регулярно ходили на охоту. Вот только табличка с номером подвела – треснула, обнажив пластиковую сущность. Будь она из кости или рога, трещина лишь подчеркнула бы ее аутентичность, а так – жалкая дешевка.

Отпирая, придавил плечом – старые замки пришлось поменять, а новые почему-то работали туго. Заниматься подобными мелочами последнее время нет ни сил, ни желания.

Прохладный коридор прихожей – два шага до поворота, полшага в ширину – встретил сумраком и тишиной, слегка разбавленной далеким урчанием холодильника.

Небрежно бросил на тумбочку под зеркалом пакет с лекарствами, которые регулярно выписывал врач-психиатр. Сегодня к вечеру зайдет Толик – он выкупает у меня все это химическое богатство по двойной цене. Мне удобно, и я не интересуюсь, куда все эти пилюли уходят потом. Ни при каких обстоятельствах не собираюсь травить ими собственный организм. Тем более что прецедент уже был. Поначалу, немного напуганный врачами и измотанный видениями, я аккуратно следовал назначениям, ровно до того момента, пока не убедился: вся эта химия, с легкостью превращая меня в лунатика, совершенно не делает того, что от нее ожидалось, – видения никуда не исчезают и даже не становятся более редкими или менее реальными. Немного менялось лишь мое отношение к привидениям – я как бы занимал позу стороннего наблюдателя, равнодушно ждущего, когда же сдвинется тот или иной призрак, заступивший дорогу. Пусть мне никто не верит, но трезвый рассудок – единственное мое богатство, и я его не собираюсь скармливать в угоду любопытству не очень-то грамотного, как мне кажется, врача. А я имею право судить: за этот год проштудировал немало литературы и просмотрел кучу видеороликов на больную тему – личная заинтересованность, как ни крути!