Ричард про себя помянул идиота, чью душу сожрали для перевода, и состроил постную мину, стараясь не заржать.

– Наша селение посети белолицый урода, которое посылай властелин далёкая земли, чтобы наша наебмануть и ограбило! – теперь молодой человек с трудом подавил желание озадаченно вскинуть брови и по-простецки почесать в затылке.

– Но Великий О могуча и хитро! Оно знает, как заставляй белолицый служи наш слава! Оно присылай самый стрёмная, самое жестокий, самые подлое, самая злобный своя воин! И эта воин иметь в сракатан Великий Ы! – Ричард потёр виски и незаметно выдохнул сквозь зубы. – Их проси удавила железный змею, что жри сила Великий О! Но она не дави змея, как делай простое воина! Оно вдувай Великий Ы, а потом вдувай обратно-взад! И Великий Ы, злобное повелителя пых-гора, ушло камни срать в свой подземная болото! А его сила сожри Великий О – и стать ещё сильнее!

Раздались вопли радости и ликования.

– Великий О добрая, и знай, что надо делиться! Но белолицая чужак тупое, не знай человечий языка! И наш давай им какой-то херня, и они ходи совершай ещё подвига во слава Великий О! Пусть думай, что ихняя дать великий награда! Славь легковерная придурка! Ыбгда, переведи бледнолицый мелкое падла, что оно сейчас выходи к столба, и Великий О давай он награда, достойное такой тупая и ублюдочное героя с маленький дука-дука!

Ричард уставился на переводчика. Тот, сообразив, что увлёкся, переводя слишком близко к тексту, сделал вид, что так и было задумано, а он тут и вовсе ни при чём, это всё вождь.

Воцарилось молчание. Поняв, что продолжения не предвидится, Гринривер вышел вперёд и подошёл к вождю.

– Могучее белобрысый падла, что давай пендель Великий Ы! Великий О говорить твоя ««херасе твоя резкий»«и дари награда! Она моги сделай твоё дука-дука длинный и толстое, как полагайся настоящее мужик! Или сделать твоё нога сильный и прочное, чтобы твоя больше не ранить свой нежное кожа, мягкий как жопка младень!

– Пара добрых сапог была бы куда как лучше, но раз так… – проговорил Ричард тихо. – Желаю, чтобы мои ноги стали прочными и не ранились! – добавил он во всё горло.

– Но твоя ведь могло сделай свой дука-дука длинное и толстый! – удивился вождь.

Ричарда достало обсуждение его гениталий. И он решил не вступать в полемику, придумав, как ему показалось, весьма удачное объяснение.

– Мой дука-дука ещё растёт, я ещё маленький. И когда вырасту, вырастет и мой дука-дука! Я не хочу вмешиваться в естественный порядок вещей!

Воцарилось молчание. Вождь опять заговорил на местном языке, преисполнившись серьёзностью момента. Теперь стихли даже шепотки.

– То есть, твоя мелкий ребёнка?

– Нет. Мы живём очень много лет, и потому у нас долгое детство. Мы растём долго, и очень долго стареем. У меня разум взрослого воина, но тело ребёнка, и лет через пятьдесят я стану на два локтя выше и втрое сильнее, – продолжал самозабвенно врать Гринривер. – И пока мне не стукнуло сто лет, я не могу делать детей, иначе они будут больные и хилые! – Ричард заранее попытался отделаться от принудительных попыток размножения.

Вождь сам перевёл эту небывалую речь своему народу. Кажется, замолчали даже птицы.

– Великий О говорить, что твоя пиздеть! – заявил вождь после непродолжительного молчания, обвиняюще ткнув пальцем в сторону графёныша.

Ричарда пробил холодный пот несмотря на жару.

– Но Великий О понимай хорошее шутка! Он не такое злобный и тупая, как твоя боги! Теперь твоя дети расти до сто года и жить долгое жизнь. Но твоя больше не расти! А твоё нога делай крепкое и твёрдая, никто не моги прокуси и ломай его! Да!