– Ваши говно шамана. Бей ваше шамана колотушка по черепушка. Наша шаман всегда говори понятный, и всегда говорила правда!

– Бред! Что же такого сказали ваши шаманы? – продолжал спорить графёныш.

– Надо жри белолицый гостью, который говорило, что она посол. И если долго жри, один раз приехала мелкое белобрысый падла, уродливое, с короткий корешок, – закончил вождь.

Повисло молчание.

– Всё? Там ещё что-то было? – уточнил молодой аристократ.

– Твоя сильна невежливое и нетерпеливая, – вождь покачал головой. – Великое колдуна забыл сказать твоя, какая надо быть манера. Твой слова вонять дохлое попугай.

– Это я – великий волшебник! Мои предки всегда правили людьми! И если ты не скажешь мне пророчество, я убью тебя и всех в твоём селении! Я бессмертен, и могу убить любого! – взбесился Ричард, активируя атрибут сразу на двух руках. Поднялся ветер, тревожно вскрикнула женщина, подававшая еду.

Вождь устало вздохнул, неуловимым движением подхватил копьё, лежащее рядом, и ткнул древком великого волшебника в лоб. Тот забыл про гордость предков и рухнул, оглушённый.

– Мелкое падла совсем не умей бухач. Злая стать, – сокрушённо произнёс вождь.

– Это всё потому, что у него дука-дука маленький, – пробасил Рей, прихлёбывая из чаши. – Вождь, вот был бы у тебя такой маленький дука-дука, ты бы тоже был злым!

– Да… бедная-бедная белобрысое падла. Совсем калека, да. Ничего, вырастай! Я давай специальный травка. Кто его много жри, тот дука-дука вырастай, даже если завядай дука-дука, или его откусило.

К костру подошёл абориген и склонился над ухом вождя. Тот выслушал и поднялся.

– Великое колдуна оплодотворила самый красивое баба, и готовый оплодотворяй ещё. Наша баба драться, чтобы зачала от великое колдун. Моя пойти очередь ставила. Пей, воина! Когда ты нажраться в сопля, моя человека отнести твой на мягкое циновку. Пей вволя! Если хотеть, брать любой баба! Скажи, вождя разрешило! – и Нбганда растворился в темноте, изрядно шатаясь.

Племя успешно нажиралось. Желающие выпить с инвалидом быстро закончились. Местным хватало пары-тройки чаш браги, чтобы рухнуть без чувств. Под утро, когда костёр прогорел, Рей с Ричардом на закорках отправился к зданию посольства.

Рядом с телегой он обнаружил спящего Илаю. Тот свернулся калачиком на циновках.

– Мистер Эджин, ты там как, живой? – Рей потряс шпиона и колдуна за руку, сгрузив Ричарда рядом (тому ещё пару раз прилетало по голове, чисто для профилактики).

– Это было страшно, мистер Салех! – простонал молодой человек, очумело оглядываясь. – Они дали мне какой-то отвар, и я едва не потерял разум. Я трахал ту толстую бабу, с трудом найдя у неё влагалище, но потом пришли другие женщины, и я их тоже трахал, их было не меньше десяти… Ауххх, мистер Салех, за что вы меня ударили?! Хватит меня бить… ай, я же не сопротивляюсь… ай, ну пожалуйста, я сдаюсь, уййй…

– За что? – просипел Илая, когда экзекуция закончилась. Всё его лицо было в кровоподтеках. Он громко шмыгал разбитым носом, из глаз текли слёзы.

– Из зависти, – миролюбиво ответил Рей, не демонстрируя вообще никакой агрессии. Он сидел рядом с приятелем и жевал какой-то корешок. – Ты чего не оделся?

– Так там того, беда случилась, – проблеял Эджин, трогая опухшую скулу.

– Что за беда?

– Там это, в телеге…

В телеге всё было печально. Все припасы, одежду, палатки, кожаные вещи поразила чёрная плесень. Кое-где ткань просто рассыпалась.

– И как такое возможно? – озадаченно выдал гигант, проведя инвентаризацию. Голос его был полон грусти. Комфорт бывший лейтенант любил, теперь ему пришёл конец.