– Мам, ну, а что в этом такого? – возмущаюсь, принимая в свои руки попкорн. Мне отчаянно хотелось хоть немного помочь ей с финансовыми вопросами. – Любая копейка сейчас важна. К тому же, в наших домах везде отопление и домофоны. Чужие не проходят, а свои… – задумываюсь на тем, как бы помягче выразиться. – Ну, пусть будет, не гадят. Цветочки, вон, буду поливать заодно.

Мама вздыхает. Понимает, что одной ей не вытянуть нас обеих. Если раньше она справлялась, то сейчас вставал вопрос не только сдачи на ремонт в школу и на утренники. Нет. Ведь впереди меня ждал переезд и возможная оплата учёбы. О том, что я сразу забью на занятия, предпочтя им работу для мамы не могло идти и речи. А вот для меня…

– Давай я сначала попробую разобраться, – обнимая меня за плечи, говорит она усталым голосом. – А потом уже решим, будет ли в этом необходимость.

– Мам, я же хочу помочь, – шепчу сдавленно.

Мне не страшно окончить школу без знака отличия, не пройти конкурс в университет. Я боюсь того, что окажусь на улице и буду работать напропалую. Но меня пугала даже вероятность того, что мама будет несчастна.

– Тебе нужно учиться, – твердит она своё. – Раз уж выбрала заканчивать одиннадцать классов, то стоит позаботиться о том, чтобы это всё было не напрасно, – сжимает мои плечи в ободряющем жесте. – За меня не переживай, я справлюсь.

– Мы справимся, – поправляю её, грустно улыбаясь.

***

– И не забудь углы вымести, – командует пенсионерка, размахивая дряблыми руками. С её плеч от таких активных движений тут же спадает шаль, которую она даже не торопится вернуть на место, увлеченная иным. Моим обучением. – Вот так, да.

– Баб Маш, я умею подметать, – раздраженно ворчу, не сумев сдержаться.

Уже спустя два дня я в тайне от мамы после школы состояла в сговоре предприимчивой соседкой. Убирала подъезда, получая за эту долю суммы, которую выплачивали баб Маше остальные жильцы нашего дома. Почему только половину? Просто скидывались не всё.

– Да что вы, молодёжь, знаете? В тырнетах своих сидите, – привычно ворчит старушка, настоявшая на том, чтобы я нарядилась как можно более безлико. С шапкой на голове, в растянутом свитере и отвратительно цветастой юбке в пол, которую мне вручили в качестве условия, гарантирующего молчание соседки. – Ладно, я пошла, там по телевизору "поле чудес" кажут.

– Приятного просмотра, – бросаю через плечо, поправляя вечно сползающий пояс юбки. Та была мне не по размеру, но разве баб Машу это волновало?

– Ты, давай, не отлынивай мне тут, – грозит на прощание пенсионерка и скрывается за дверью своей однушки.

Со своим подъездом я заканчиваю в рекордные сроки. Всё потому что мама, что только недавно нашла работу сиделки, обычно возвращалась к шести и могла застать меня в довольно-таки неприглядном виде. А так, я хоть смогу сказать, что была у Кристинки.

Но заходя во второй подъезд с помощью ключей, что выдала мне соседка, я никак не ожидала ужаса, представшего перед глазами. Изрисованные стены, разбросанные окурки, обёртки от снеков и пустые банки из-под алкоголя — меньшее из зол. Больше меня поразил, конечно же, аромат. Даже не так! Зловоние…

Только в этот момент я поняла, как погорячилась, когда характеризовала наш дом, как благоустроенный и приличный. И всё же… работа не волк, раз уж сама подписалась.

Задержав дыхание, потопала на лестничную площадку пятого этажа, постепенно собирая мусор в заранее приготовленный мешок. Когда приступила к мытью, руки и спина с непривычки уже ныли так, словно я в одного перекопала целое картофельное поле.