– Ясно. Вернёмся в училище…

– Так вот, да, когда эвакуировали из Тамбова, нас разделили в Красноводске, и я попал в город Джизак в Узбекистане. Это штаб, учебно-лётный отдел, где всех учат теории. И несколько там были ещё на некоторых станциях… Урсатьевская, Малютино. Красногвардейская ещё была: 4 эскадрильи там учились.

Ну, мы из Джизака вскоре перешли на другую станцию, Малютинскую (я вот сейчас забыл точно название). Там мы ворота Тамерлана исторические проходили. 50 километров под Джизаком… конечно, пешком шли, нас на поезд не сажали. Пришли нормально, за несколько часов. Она немножко на высоте, аэродром там… горы кругом: Мальгузар и прочие большие снежные вершины… и мы стали летать.

– На чём в результате?

– На «Ил-2». Срок обучения – налёт 15 даже не часов, а вылетов! И ты уже «готов». А вылет – это 20 минут примерно, по кругу. Но мы до этого летали на «УТ-2», на «Р-5»… А на боевой машине – нас научили только взлёту и посадке.

Но в Узбекистане мы не успели закончить эти 15 полётов и сдать экзамены государству. Когда наши наступали в 1944 году, в мае мы переехали в Тамбов, вернулись в училище. В Пушкари. В них я заканчивал учёбу: полёты на «Ил-2». И после этого сдавал государственные экзамены. После них нам присвоили звание офицера: младший лейтенант.

– «Ил-2», который в училище, – был ещё одноместный или уже двухместный со стрелком?

– Нет, у нас все были одноместные. То есть они были все спаренные! Спарка – это специальные самолёты, где инструктор и курсант. А вот боевые самолёты, когда самостоятельно летали, – это тогда были только одноместные, кабины стрелка не было.

– Вы сделали 15 полётов на «Ил-2»…

– Нет, потом ещё в Пушкарях летал.

– Вас учили там бомбить, стрелять?

– Вопрос правильный. Но я хотел продолжить. Значит, после училища нас направляли не на фронт, а в запасные полки, которые уже обучали боевому применению. Вот там учёба была: атаки, приёмы воздушного боя – всё, короче говоря. Стрельба по конусу, по воздушным целям. Это была задача именно запасного полка. Мой был – 43-й запасной полк аэродрома Васильково под Киевом. И оттуда уже направляли в боевые части.

В этом полку мы пробыли месяц. Не больше, по-моему. Жили мы, хоть и офицеры, в казарме и, как солдаты, строем ходили. После этого была команда – направить нас всех в Москву, где штаб ВВС распределял нас по частям. Сам полк не посылал на фронт. Это – Москва, отдел кадров.

Прибыли мы около Монино: там станция, я уже забыл название. Там был специальный аэродром, туда приходила новая техника, оттуда машины отсылались на фронт. И мы там ждали назначения, и там же нам давали самолёт, парашют и сопровождающего группы, чтобы лететь к фронту. И вот в одно прекрасное время оттуда, из-под Монино, я улетел на самолёте. Экипировали. Стрелка мне дали. Да, тогда уже двухместные были самолёты, со стрелком. И группа из 5–6 самолётов полетела на запад. Опять же, части у меня ещё не было. Был я направлен только в армию – 15-ю воздушную.

Прилетаем в Старую Торопу. Садимся и ждём указаний, в какую часть вылететь. Дивизия – уже назначена. 214-я. Чисто штурмовая. Резерв главного командования ВВС. После этого – одного в один полк, другого в другой полк; я и ещё со мной Леденёв, Дёмичев, Власов попали в 622-й полк: Краснознамённый Севастопольский.

Мы туда прибыли… вернее, даже так: за нами прибыли представители. За каждым прилетел. Меня взял Обухов. Командир дивизии нашей, который сменялся. И я на «По-2» полетел с командиром дивизии. Ему понравилось так – кожаный шлем у меня фартовый был. Он мне свой брезентовый отдал, а мой забрал. Представляешь?! Обухов, командир дивизии! Попросту ограбил – и всё…