Да, пригодились еще языки. Теперь я умею отборно материться на двух десятках, не меньше. На городском дне такое уважают.

Но по боевке я на курсе была первой. Даже еще в родовом замке порой удостаивалась скупой похвалы Наставника, вроде: «Прежде чем тебе вскроют глотку, ты продержишься целых пять минут. Четыре – так уж точно».

Вот сейчас и проверим. Раньше, чем рассвет отразится в морской глади, и первые лучи зари заиграют на моих родных прибрежных скалах.

4. Глава четвертая

Глава четвертая.

Лодку вроде как причалили бесшумно. Много лет подряд я любила этот песчаный уголок заводи в зарослях вереска.

А вот дальнейшее не смог предсказать никто.

До сих пор серебристая луна была на нашей стороне. Ровно до мига, когда из вересковых кустов вывалился напомаженный и завитой юнец в модных тряпках. Улыбающийся от уха до уха. И даже без меча на поясе.

Похоже, знатный, хоть и безоружным по ночному бережку шатается. И совсем молод – мой сверстник или лишь совсем чуть старше.

И неверная небесная союзница сыграла не на нашей стороне. И уж точно - не на его.

- Ариадна, милая... – голос еще звучит радостно.

Улыбка гаснет на лице, рот приоткрывается в крике. Паренек – не полный идиот. Ясно, что втихаря, под покровом ночи друзья и союзники не причаливают. Особенно с такими хмурыми рожами. Особенно мужик со шрамом через пол-лица и девица в мужской одежде. С обрезанными волосами.

Слуге еще могли прийти в башку контрабандисты, торгующие с хозяевами замка. Но не светскому юнцу с материка.

Наставник успел раньше меня: кинжал со свистом вошел мальчишке в грудь. Я еще успела поймать изумленный взгляд, а вот из горла вырвался уже едва слышный хрип.

И затих.

Я лишь коротко кивнула Наставнику. Он взял это на себя... но могла и я. За неполный год я убивала десятки раз. Если не сотни. О многих понятия не имею - кто выжил и отделался шрамом, а кто ушел под длань Бога Смерти. Где все мы будем – рано или поздно.

Мне пришлось начать с собственного сокурсника. Веселого и неглупого парня. Ирония судьбы: при таком-то количестве врагов. А он врагом не был – ни в первый год, ни в клочья второго. Ровно до той минуты, как попытался меня задержать.

Затем было проще. В тот же день - три стража Академии и пять бандитов с городского дна. Разленившиеся на халявной службе охранники просто не ждали реального сопротивления. Оно ведь только усугубляет вину. Но мне некуда было усугублять и уже нечего терять.

А донное отребье – ждало, но отнюдь не такого. Эти сдохли точно, а я разжилась их оружием, деньгами и краденым перстнем с опалом. До сих пор не знаю, у кого сперли, но потом Наставник помог его сбыть. Когда меня нашел. Спустя неделю.

Всё это время я металась волчицей в шакальем логове. То находила укрытие и пряталась, а то опять сшибалась с очередным желающим избить-убить-изнасиловать-ограбить. Счет трупов зашел в ту неделю за три десятка. Зато я всё еще была жива, здорова и даже при каких-то деньгах. Мои поильцы-кормильцы об этом регулярно заботились. Как и о том, чтобы я оставалась в отличной боевой форме.

От прежней жизни такой денежной удачи мне не досталось. Наставник вырвался, в чём был, прихватив лишь, что было под рукой – меч, кинжал, стилеты, плащ. А я вообще оставила в Академии всё, что не осталось в Штормовом Замке. Только папины агатовый амулет, браслет и серьги, Майина дешевая бирюзовая побрякушка и клинок. Даже теплого плаща не было. Я же не надела его на беседу с ректором. Потому что не ждала беды.

Я собиралась учиться. Академия Искусств, Литературы и Исторической Хроники – не совсем то, что хотел для меня отец. Но в Военную Академию девушек не берут. А мама дико обрадовалась, что я получу хотя бы более-менее «женскую» профессию. Папа смирился, когда вспомнил, что даже этот Факультет еще тридцать лет назад был чисто мужским. И боевке там учат будущих возвышенных художников и стихоплетов – мама не горюй. Меньше только музыкантов – им нужно особенно беречь пальцы, но к музыке у меня особых талантов нет. Флейту и свирель я просто терпела, как обязательные предметы. С нетерпением ждала специализацию в середине второго курса.