И думала, одобрит ли папа, что я решила отказаться от Живописи в пользу Исторической Хроники. Наверное, да. Мама бы не обрадовалась точно, но ей я рассказывать не собиралась.

Я считала себя дочерью Клана и одной из лучших студенток Академии. Гордостью курса, как мне не раз твердили.

А была уже просто дорогой вещью. Чужой. За которой пришли, чтобы забрать.

Не знаю, сколько дядя за меня получил. С Майей-то расплатились обручальным колечком и лживыми красивыми словами. Но ядовитый теткин муж так продешевить не мог.

А я тогда оказалась на осеннем ветру и под дождем даже без плаща. Повезло, что практически не простужаюсь. И что у первых двух напавших бандитов нашлись пригоршня золота и теплый волчий плащ. Спасибо. Пусть Бог Смерти будет к ним помягче, забубенным дурным башкам. Я хоть согрелась и сняла на ночь комнату в заштатной таверне в бандитском районе. И поужинала. Именно там я безжалостно кромсала ножом свои локоны.

Всё прочее я добыла уже позже.

Про теплое одеяло молчу вообще – его пришлось покупать. Увы, по тавернам я пряталась не всегда. Иногда это были подвалы и заброшенные лачуги. А нападающие бандиты одеяла с собой, увы, не таскали.

А жаль. В убийцу с городского дна я превратилась слишком стремительно даже для себя самой. Снять теплую тряпку с отребья и забрать себе для меня стало нормой. Наверное, взыграла кровь пиратских предков.

Я считала себя сильной, ловкой, смелой и циничной Дочерью Соли и Морских Скал. А была всего лишь непуганой домашней девочкой. Я недалеко ушла от идиотки Майи. Просто, в отличие от нее, умела драться. И никого не предавала.

Для меня просто не осталось императорских законов. Раз уж я теперь – против них.

Раз уж я с их точки зрения – просто вещь.

О моих планах насчет Академии отец когда-то узнал заранее. За три года. И тогда мои тренировки разом увеличились втрое. Слишком легко женщине потерять репутацию – среди мужчин. Чтобы на тебя предпочли не нападать, ты должен показать, что сильнее. Чтобы выжить среди мужчин, ты должна сражаться лучше любого из них.

Но в Академии всё же соблюдались правила. А вот на городском дне – нет. Кроме одного. Того самого. Будь сильнее! Бей первым.

Этот год научил меня отвечать на слова смертью. О, их много, слов, заслуживших удар кинжалом. А «Гони кошелек!» и «Раздевайся, девка!» - еще не самые опасные. Эти могли отделаться мордобоем. Гораздо хуже: «Если ты не виновата, они во всём разберутся». Вот тех, кто меня узнал, я резала сразу, без дальнейших споров.

Потому что сами они хотели сдать меня на участь хуже смерти. Может, за награду. Может, просто так. Может, даже считали, что пытаются мне помочь. Облегчить участь. Дать искупить вину.

Неважно. Бог Смерти разберется. Рассортирует. Наградит, покарает или не обратит внимания. Ему не впервой. И мотивы не интересны.

В Боге с Серпом еще меньше справедливости, чем в Морском. По большому счету, ему плевать на всех, как на меня – ректору.

- Антонин...

Робкий девичий голосок. Наставник привычно тянется за только что отведавшим крови кинжалом.

Я мотнула головой: нет. Он явно не одобряет, но подчиняется.

Тело Антонина мы утопили – тихо и бесшумно. Девчонка нас не видела и ничего не поймет. Решит: милый дружок просто не явился. И вернется в теплую постель – тихонько рыдать в подушку.

И почти наверняка никто даже не узнает, что она вообще была здесь. Эта влюбленная дурочка – на что спорим? – шастала на ночное свидание тайком. По ней тоже сразу видно: леди. Воспитанная барышня из знатного рода. И я точно не знаю аристократических семей, что отпускают незамужних дочерей погулять темной ночкой с кавалером. Нет таких. Включая мою. Папа позволял мне многое. Но не такое.