Черт!

Я кладу руки на колени и пользуясь тем, что никто не видит, отчаянно сильно сжимаю их в кулаки.

Собрание заканчивается примерно через полчаса.

Я поднимаюсь с места, натыкаюсь на все еще вытаращенные глаза Григорьева. Даже говорить ничего не хочу – вообще не понимаю, что будет, когда выйду за дверь. Ругать себя тоже нет моральных сил – Авдеев меня, господи боже, реально, как будто жестко трахнул.

— Барр! – его окрик сразу после того, как я соединила слова «Авдеев» и «жестко трахнул» в одном предложении, заставляют вытянуться в струнку. – Вернитесь.

Саша смотрит на меня как на приговоренную и слишком быстро линяет сам, как будто боится за компанию попасть под раздачу.

Делаю медленный вдох.

А, к черту!

Расстегиваю пуговицу на пиджаке, веду плечом, поворачиваюсь.

Авдеев стоит около доски, ко мне спиной, изучает слайды.

Кроме нас в кабинете еще директор по персоналу – она зашла уже почти в самом конце, хотя тема обсуждения вообще никак не касалась ее сферы ответственности.

— Приказ об увольнении Лазаревой должен лежать у меня на столе до конца дня, - командует Авдеев.

— Да, Вадим Александрович.

— Служба безопасности Барр проверила?

Она снова подтверждает, а я подтягиваюсь и чувствую легкую тахикардию от смешанных чувств – с одной стороны, до ужаса неприятно что меня обсуждают в третьем лице, как пустое место, с другой – это все так смахивает…

Его Грёбаное Величество, наконец, поворачивается.

Смотрит.

Между нами длинный стол.

Я плюю на все, делаю два шага в сторону, открывая более чем щедрый обзор на свои ноги.

У него даже бровь не дергается.

— Полагаю, Кристина Сергеевна, вы заслужили должность своей начальницы, которую так виртуозно оттуда выперли, - говорит с легкой иронией.

Надо же, запомнил, что кроме фамилии у меня и имя с отчеством есть.

Стоп, что он сказал?

— Татьяна Викторовна, - переключает внимание на директора по персоналу, видимо решив, что на сегодня и так уделил слишком много времени мелкой сошке – мне, - введите Барр в курс дел и ее новых обязанностей, подготовьте договор. Когда вы готовы вступить в должность?

Слегка, почти небрежно, голову в пол-оборота в мою сторону.

— Вчера? – рискую понаглеть еще больше.

Еле заметно дергает уголком рта вверх.

Это, типа, улыбка?

Огрызок улыбки, скорее.

На большее, Барр, вы пока не наработали?

— И еще, Татьяна Викторовна, - что-то в его интонации меняется, заставляет меня инстинктивно ждать подвоха, - проследите, чтобы Кристина Сергеевна еще раз ознакомилась с приказом об офисном дресскоде. В особенности…

Пауза.

Я закипаю, когда разворачивается, лениво проводит по мне взглядом.

Снизу-вверх, по ногам, бедрам, выше, выше, взглядом «и это все?»

Вот прям в наглую.

— … с пунктами два-два, два-пять, - перечисляет так, что каждая цифра как удар ремнем по заднице, - два-шесть и два-одиннадцать. Свободны, Кристина Сергеевна.

Я выхожу из зала на негнущихся ногах.

Ненавижу его. Черт, как же я его ненавижу!

Но еще больше – себя, за то, хоть мне на голову с барского плеча свалилось более чем щедрое повышение, я все равно чувствую себя выпоротой.

9. Глава шестая: Хентай

Глава шестая: Хентай

— Папа, а ты за вторым ребенком когда пойдешь? – спрашивает Стася, прилипая к витрине ювелирного салона, пока мы гуляем по торговому центру в субботний обед. – У Димы и Лоли два. Нам тоже нужно.

Я на секунду, пока она увлеченно разглядывает крутящуюся подставку, до боли сжимаю челюсти, а потом корчу серьезную рожу, присаживаюсь рядом с ней и развожу руками.

— Стась, мне не продают второго ребенка. Говорят, что такие принцессы идут за десятерых.