О том, что у меня аутоиммунное бесплодие я узнал в тридцатник. На приседе со штангой так долбануло колено, что пришлось бежать в больницу. Ну а там – куча анализов перед операцией. Ведущий врач был страшно дотошный, откопал там что-то и настойчиво порекомендовал позже сходить к иммунологу. Еще пара тестов – и вот я, генетически неспособный к размножению организм. Точнее, вероятность этого равна примерно нулю целых, одной десятой, при условии, что сойдутся планеты, случится тридцать первое июня, организм даст сбой и не выработает достаточное количество антител, и еще куча других факторов, что в совокупности проще назвать «чудом».

Два с половиной года назад оно случилось, но до финиша так и не дошло.

Я бы сильно слукавил, если бы сказал, что с новостью о бесплодии моя жизнь потеряла смысл. Громкое и сосредоточенное сопение Стаськи, которое я слышу даже отсюда, напоминает, что у меня уже есть дочь, и вряд ли я смог бы любить ее больше, если бы она была моей дочерью еще и биологически. А так, чего уж там, по крайней мере я в курсе, что ее биологический отец –гений и долбоёб, но в целом – нормальный мужик.

И муж моей Валерии.

Ну, точнее, уже два года как точно не моей.

Вопрос с детьми я для себя закрыл. Забетонировал саркофагом.

Мне с позиции холостяка – в принципе, достаточно комфортной – никакие там наследники для продолжения рода не нужны. Не в дремучие времена вроде живем. Стаська, вон, я уверен, прекрасно все подхватит. А если вдруг на горизонте появится достаточно интересная для меня женщина, ради которой захочется даже целое кольцо, то для нее у меня будет одна «приятная новость» - детей я не хочу, точка. И либо мы останавливаемся на этом, либо разбегаемся. Вариант «у меня вот так и вот это» я даже не рассматриваю, потому что это прямая дорога в то, что рано или поздно она начнет пытаться. Женщины почему-то всегда до последнего бьются именно за общих детей. А я не хочу каждый день видеть, как дорогой мне человек страдает и разочаровывается. Ну нафиг.

«Я больше не хочу детей» — простая фраза, удобная. Она не требует объяснений, не оставляет пространства для женских маневров обязательно всех на свете осчастливить потомством.

— Видок у тебя – как будто только что кого-то закопал, - слышу знакомый голос за плечом, и Дэн с размаху падает на стул, который тоскливо скрипит под его немаленькой тушей.

Почти такой же здоровой, как и моя.

Дэн тут же лапает взглядом молоденькую официантку, тянет время, типа прикидывая, что бы заказать из «огромного» меню стандартной кафешки – кофе, вода, сок, десерт. Моментально врубает обаяние, начинает заигрывать с девчонкой, смущая ее напором и максимально непрозрачными подкатами. В конечном итоге забираю у него меню, прошу для него «что-нибудь без сахара» и взглядом выпроваживаю от нашего стола. Дэн, конечно, не упускает шанса поглазеть ей вслед. Вид его разочаровывает, потому что на смену знакомому мне азарту, его рожа тускнеет.

— Да что ж такое-то, - тянет с видом умирающего от жажды, напоровшегося на мираж вместо оазиса. – Не на кого и посмотреть, чтобы душа развернулась.

— Твоя «душа» еще боевыми мозолями не покрылась?

— Ой, иди ты на хуй, - не зло смеется Дэн. А потом вдруг спрашивает: - Какие планы на Рождество и на Новый год?

— Стасю на Рождество забирает Валерия, а после второго у меня начинается ежегодное развлекательное мероприятие под названием «закрытие финансового года».

— Давай тогда на Рождественские сюда, - тычет мне под нос телефон с какой-то горнолыжной базой. – Снега в этом году там навалило – красота.