— Куда мы едем?! — кричала я, не слыша ответа.

В какой-то момент мне даже показалось, что это не сон, что сбылись опасения отца, и меня попросту похитили, но тут вдруг пролетка резко накренилась, и едва не опрокинувшись, остановилась.

Я наконец-то смогла подняться и выглянуть наружу. То, что я увидела, не могло быть явью — нам наискосок в полном молчании двигалась группа всадников. Одеты они были как охотники — в куртках и сапогах, ружья держали в руках, словно загоняли крупную дичь, собираясь стрелять прямо из седла. Но поразило меня не это — когда кавалькада почти миновала пролетку, вдруг справа раздался звук рожка, заставивший всадников резко повернуть и поскакать вверх по склону. И только тут я сообразила, что сквозь силуэты людей и лошадей просвечивает лунный диск.

Призрачные охотники ускакали.

Во сне не задают вопросов. Даже если очень хочется.

Потом раздались выстрелы. Николаю каким-то чудом удалось направить нашу лошадь на дорогу, и опять под колесами пролетки загрохотали камни. Мы неслись в темноту, луна осталась сзади, вскоре и звезды исчезли — над нами сомкнулись кроны деревьев.

Сколько мы ехали, и куда, не представляю. Только внезапно дорога изменилась, нас перестало трясти, и стало похоже, что мы свернули на обычную грунтовку.

— Ничего не бойтесь, — шепнул мне Андрей, который все это время крепко держал меня за руку, не рискуя ни на секунду выпустить её — мчащийся экипаж бросало из стороны в сторону.

— Я не боюсь, — сердито ответила я. И тут пролетка остановилась.

Странный, ни на что не похожий дом — словно жилище гномов, увеличенное в десятки раз. Внутри — анфилада мрачных комнат, через которые мы почти бежали.

— Его здесь нет, — Николай остановился посреди небольшого помещения, освещенного только огарком свечи. Стены, сложенные из темного, почти черного камня, были завешены звериными шкурами, огромными, словно шкуры мамонтов, с оскаленными свирепыми мордами. Убитые кем-то медведи. На шкурах кое-где были видны довольно большие дыры — их никто не потрудился зашить.

— Туда! — Андрей открыл небольшую дверцу в стене, и мы быстро спустились вниз по крутой лестнице, вырубленной в скале. Ещё несколько поворотов, и снова дверь, за ней — крошечная коморка, в которой помещался всего один большой круглый стол. На нем громоздились какие-то закопченные реторты, бутылки и книги. На стене горел одинокий светильник — колба в проволочной сетке, в которой коптил и мигал огонек.

— Успел уйти! — Николай смотрел на стол с таким выражением, словно увидел на нем гадюку. Потом в гневе поднял хлыст, собираясь смести на пол все эти склянки. Но Андрей схватил его за плечо и удержал. Некоторое время они тихо спорили, потом принялись торопливо рыться в книгах, просматривая и швыряя их на пол.

Но, похоже, ничего не нашли, потому что Николай сорвал со стены фонарь, разбил на нем рукояткой кнута стекло и поднес к огню бумагу, покрытую странными угловатыми значками. Скоро пламя охватило груду книг.

— Пошли скорее! — Андрей вновь схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице, а потом и прочь из дома. За нашей спиной уже гудел огонь, находивший себе все новую и новую пищу.

Наконец мы выбежали из дома.

Привязанная неподалеку от него лошадь билась и храпела, норовя разнести задними копытами легкую пролетку. Отпустив мой локоть, Андрей бросился к ней и повис на поводьях, бормоча что-то успокоительное. Измученное животное косило глазом на разгорающийся пожар и явно было смертельно испугано. Но мне показалось, что больше появившегося в окнах гномьего замка пламени лошадь пугает лес. Я и сама не могла себя заставить смотреть в эту темную чащу — она буквально излучала какой-то дикий первобытный ужас. А вдали пронзительно заливался охотничий рожок.