В письме Нино умолял меня быть осторожней и сетовал на то, что из-за травмы вынужден задержаться на Родине. Бедняга. Страшно представить, что стало бы с ним, узнай он о произошедшем после его отъезда.

Я с силой вцепилась в столешницу и сжала зубы, чтобы не выругаться вслух. Череду нападений на моих близких никак нельзя было принять за случайность и совпадение. Кто-то намеренно старался вывести меня из равновесия. Но кто? Я снова и снова мысленно задавала себе один и тот же вопрос и не находила на него ответа. Что-то всё время ускользало от моего внимания. Знать бы, что именно…

Машинально потерла ноющий висок, на котором бледнел небольшой затягивающийся шрам, оставшийся как напоминание о том, что и королевские особы тоже смертны. Внутреннее чутье подсказывало, что следует вернуться на место взрыва и самолично всё осмотреть. Как знать, может свежим взглядом удастся зацепиться за мелкую деталь, в суматохе оставшуюся незамеченной.

Решив безотлагательно заняться этим делом, пока меня вновь не отвлекли какой-нибудь ерундой, я свистом подозвала Клода и, подобрав раздражающие юбки, спустилась вниз.

В отличие от хаоса в моей голове, жизнь вокруг текла в прежнем порядке. Так же суетливо выполняя поручения носились слуги, без умолку тарахтели словоохотливые горничные и судомойки, делясь между собой последними сплетнями, и так же, с самого утра, неизменно упившийся в хлам, привалившись к двери коптильни беззаботно дрых старый Барто, бывший грум, который пожизненно застолбил себе теплое местечко во дворцовом дворике за то, что лет десять назад не побоялся плюнуть в ряху Айвана, когда тот пытался его наказать за распевание антиправительственных куплетов. Именно тогда, по слухам, Барто и видели в последний раз трезвым, потому что, доказывая генералу, что, будучи пьяным не несет ответственности за собственные слова и поступки, проходимец стал специально накачиваться до поросячьего визга, чтобы потом с «чистой совестью» горланить похабные песенки, в которых главным действующим персонажем неизменно являлся его превосходительство и его драгоценный зад.

Кивнув на очередное приветствие пробегающего мимо лакея, я слегка замедлила шаг. Где-то я уже видела эту остренькую, похожую на крысиную мордочку… Я наморщила лоб. Ну, конечно! Это же он, за несколько мгновений до взрыва, вызвал меня во двор, сославшись на поручение князя… А до этого… не уверена, но кажется видела его отирающимся возле зарешеченного окна камеры…

Стараясь не вызывать подозрений, я одарила улыбкой присевшую в поклоне стряпуху, потеребила спутанную шевелюру босоного мальчишки, пустившегося наутек при виде Клода, и как ни в чем не бывало продолжила путь, делая вид, что выгуливаю пса. Мельком пробежавшись взглядом по развороченному зданию, от которого почти ничего не осталось, я подошла к коптильне, и, застыла над неподвижным телом местной знаменитости. Кончиком башмачка ощутимо ткнув полутруп под ребра, заставив подать признаки жизни, я присела на корточки, и, отчаянно пытаясь выжить от неравного контакта с волной перегара, сурово посмотрела в чуть приоткрывшиеся осоловелые глаза.

– Барто, ты слышишь меня? Кивни, если узнал.

Старик что-то нечленораздельно промычал и попробовал было повернуться на другой бок. Не тут-то было. Оглядевшись, я знаком подозвала к себе двоих молодцов и, велев принести ведро с водой, самолично опрокинула его на голову незадачливого пьянчуги.

Через три четверти часа, промокший до исподнего, злющий как черт и при этом до омерзения трезвый Барто был насильно водружен на перевернутый пустой бочонок в углу коптильни, в которую его, следуя приказу затащили, и, хлопая глазами уставился на меня.