– У тебя здесь очень мило, – сказал Эл.

Он казался еще более напряженным, чем обычно; стоял, сунув руки в карманы тужурки и ухмыляясь своей суровой, лишенной веселости ухмылкой, так хорошо знакомой старику. Глаза его за стеклами очков поблескивали.

– Присаживайся, – сказал Фергессон. – Женушка твоя с тобой не пожаловала. Видно, все еще дуется на меня.

Эл уселся напротив него.

– Я покупаю новую мастерскую, – сказал старик.

Эл рассмеялся.

– Я серьезно, – сказал старик.

– Понимаю, что серьезно, – сказал Эл.

– Ты удивлен? Вижу, что да.

– Конечно, – сказал Эл. – Когда это случилось? Сегодня?

– Сегодня я туда съездил и посмотрел, – сказал старик. – Это там, в округе Марин. Мне очень рекомендовали, вот я и поехал. В дело вовлечены многие крупные финансисты. Слышал когда-нибудь об Ахиллесе Бредфорде? Он и есть большая шишка, которая за всем этим стоит. Вложены уже миллионы.

– Во что вложены? – спросил Эл. – Что-то я не понимаю.

Ухмылка его исчезла, он, казалось, был озадачен.

– Это торговый центр, – сказал старик. – Называется «Сады». – Он никак не мог припомнить точного названия, оно ускользало. – «Сады Марин», – сказал он. – Один из этих участков для застройки. Вдоль шоссе.

Фергессон иссяк. Из-за недолгого разговора дыхание у него участилось; он сидел, собираясь с силами и потирая рукою грудную клетку. Эл увидел это движение, отметил осторожность, с которой тот обследовал себя и к себе прикасался. Старик убрал руку с груди и положил ее на подлокотник кушетки.

– Будь я проклят, – медленно проговорил Эл.

– Я не буду выполнять никаких работ, – сказал старик. – Никаких физических работ не будет. Буду только руководить, присматривать.

Эл кивнул.

– Ну и что ты думаешь? – спросил старик.

– Звучит заманчиво, – сказал Эл.

– Это как раз то, что я искал, – сказал старик. – Там все новое, как завтрашний день. – Именно так он об этом и думал; когда-то он наткнулся на такое выражение, и оно здесь было как нельзя более кстати. – Настоящий атомный век, – сказал он. – Понимаешь? Современно. Все современно. – Он опять устал говорить и просто сидел.

– Замечательно, – сказал Эл.

– Я говорю по секрету, – сказал старик. – Это в самом деле секрет. На меня кое-кто работает, мы созваниваемся. Об этом никто не знает. Об этой возможности. Я даже Лидии ничего не говорил.

– Понимаю, – сказал Эл.

– Тебе надо найти что-нибудь наподобие, – сказал старик.

– Для этого деньги требуются.

– Конечно, – сказал старик. – Мне придется вложить тысяч сорок пять.

На лице у Эла отобразилось, как сильно он впечатлен.

– Немало, да? – с улыбкой сказал старик. – Куча деньжищ. Тридцать пять тысяч получу от продажи. А десять у меня уже есть. В акциях и облигациях. На банковском счете.

– Так ты в это вкладываешь все? – спросил Эл. – Будь осторожнее.

– Я и так осторожен, – сказал тот.

– С юристом советуешься?

– Конечно, – сказал старик. – Слушай, знаешь, кто будет вести мои дела с Бредфордом? – Он уже обдумал этот вопрос и принял решение. – Борис ничего в таких операциях не понимает, – сказал он. – Здесь требуется специалист.

– Борис же твой адвокат.

– Верно. – Глубоко дыша, старик проговорил: – Представлять меня и общаться с этими воротилами будет Харман.

– Крис Харман? Который выпускает непристойные пластинки?

– Да, – сказал старик. – Он ездит на «Кадиллаке» пятьдесят восьмого года, и ему принадлежит эта фирма, «Пластинки Тича». Я тебе о нем рассказывал.

– Да он же проходимец, – сказал Эл.

– Нет, – возразил старик. – Черта с два.

– Еще какой.

– Что ты знаешь? Откуда тебе знать? – Он почувствовал, как ускорился у него пульс. Все его тело напряглось. – Слушай, ты его не знаешь. А я с ним знаком почти шесть лет. Мы с ним оба бизнесмены.