Он назвался и попросил, чтобы Тути ему перезвонил.

– Он только что вошел, – сказала женщина. – Как раз в дверях. Минуточку, пожалуйста.

Телефон ударил его по барабанной перепонке; последовали шуршания и приглушенные слова, затем заговорил Тути:

– Привет, Эл.

– Слушай, – сказал Эл, – у меня тут одно дельце, с которым мне самому не управиться, а ты можешь помочь. Займет всего секунду. Надо позвонить.

Они не в первый раз обменивались услугами такого рода.

– Кому? – спросил Тути.

– Я просто дам тебе его номер, – сказал Эл. – Спросишь Криса. Когда подойдет, скажешь, что тебе все известно о пластинке «Маленькая Ева».

– Идет, – сказал Тути. – Скажу ему, что знаю о пластинке «Маленькая Ева». А он что?

– Должно быть, огорчится, – сказал Эл.

– Огорчится.

– Потом ты скажешь: «Но я могу забыть, что знаю о пластинке «Маленькая Ева», или что-нибудь в таком роде. Что-нибудь такое, из чего бы он заключил, что ты хочешь договориться с ним о сделке.

– Я забуду о пластинке «Маленькая Ева», – повторил Тути.

– И после этого клади трубку. Только скажи, что позвонишь позже. Потом клади. Не виси на телефоне.

– Я позвоню из будки, – сказал Тути. – Всегда так делаю в этих случаях.

– Прекрасно, – сказал он.

– Из той, что у входа в винный, – сказал Тути.

– Прекрасно.

– Потом перезвоню тебе и скажу, что он сказал.

– Прекрасно, – сказал Эл.

– А его номер? Ты вроде собирался мне его дать.

Он продиктовал Тути телефонный номер Хармана. Положив трубку, откинулся и стал ждать.

Через полчаса телефон зазвонил, и, сняв трубку, он снова услышал голос Тути.

– Звоню ему, – сказал Тути, – и говорю: «Слышь, мужик, я знаю про эту «Маленькую Еву». Что думаешь делать?» Правильно?

– Отлично, – сказал Эл.

– Он говорит: «Что-что?» Я говорю снова, что говорил.

– Он занервничал?

– Не, ничуть, – сказал Тути.

– А что?

– Да ничего. Спросил, сколько мне надо.

– Как? – изумился Эл.

– Он говорит: «Сколько тебе штук «Маленькой Евы»?» Хочет продать мне сколько-то пластинок «Маленькая Ева», он звукозаписью занимается. Я записал название его фирмы. – Пауза. – Называется «Пластинки Тича».

– О боже, – сказал Эл. – Он принял тебя за торговца пластинками, решил, что ты хочешь сделать заказ.

– Он говорит, что продает их только в коробках, – сказал Тути, – по двадцать пять штук со скидкой в сорок процентов. И еще говорит: «Сколько надо проспектов? Они идут бесплатно».

– А ты что сказал?

– Говорю, перезвоню позже, и вешаю трубку. Правильно?

– Правильно, – сказал Эл. – Большое спасибо.

– Слышь, – сказал Тути, – а что, эта «Маленькая Ева» касается цветных и всех ихних проблем?

– Нет, – сказал Эл. – Это же песня. Пластинка.

– Моя жена говорит, – сказал Тути, – что «Маленькая Ева» – это цветная малышка.

Он еще раз поблагодарил Тути и повесил трубку.

Что ж, это дельце совершенно не выгорело.

Из кухни появилась Джули.

– Ужин не ждет, – сказала она.

– Хорошо, – сказал Эл, погруженный в свои мысли.

Проходя на кухню и придвигая к столу свой стул, он думал: этот парень явно не очень-то нервничает из-за своих грязных пластинок. И они вовсе не призрак из его прошлого; он по-прежнему может поставлять их в коробках на двадцать пять штук.

За едой он обмолвился жене, что Лидия Фергессон выставила его из дома. Лицо Джули тут же заполыхало.

– Черт бы ее побрал, – сказала она в бешенстве. – Вот, значит, как? Будь я там, я бы заставила ее заткнуться. Непременно заставила бы. – Она уставилась на него, так глубоко захваченная своими переживаниями, что уже не могла говорить.

– Может быть, он, когда умрет, оставит мне что-нибудь, – сказал Эл. – Может, он вообще все завещает мне. Детей-то у него нет.