Эдель когда-то первые два раза едва не растянулась.

- Разумеется, кузен, - склонила голову Диана. – И я благодарна, что вы выбрали время лично мне это сообщить. Также я поражена вашим пророческим даром – ведь именно он подсказал вам, одетой вы меня найдете или нет.

Побурел. Точно представлял. Какая мерзость!

- Не дерзи, Диана! Тебя хочет видеть важный гость. Очень важный.

- Его Величество?

Она тут – герцогиня или как? Кто еще смеет называть себя в ее присутствии «очень важным»?

- Совсем обнаглела, девчонка? Тебе прекрасно известно, что хоть моя семья и почтенна, но недостаточно знатна, чтобы удостоиться визита Его королевского Величества.

И всё еще не Императорского? Карл воистину скоро умрет от скромности. Впрочем, по слухам, этот титул он примет, когда окончательно загребет Ардан.

- Значит, кто-то из министров? – предположила Диана.

- Его Светлость Энтони Притчард, первый министр двора! – с пафосом возвестил кузен Клемент.

- Слушаюсь и повинуюсь.

- Учти, Диана. Если посмеешь прекословить министру – устроишь неприятности всей нашей семье. Но самой тебе придется хуже всех. И я со своей стороны сделаю всё, чтобы отяготить твою участь.

Да кто бы сомневался?

4. Глава третья

Глава третья.

Кельтланд, замок Мэйран.

1

Кабинет кузена Клемента – серый. Как и всё в этом доме. Как «добродетельные» наряды самого кузена и Дафны.

Министр – благообразный дядька лет сорока с хвостиком. Благородная седина на висках, усах и бакенбардах. Правильные черты аристократической рожи. Десятки вражеских трупов за плечами. И не все бедняги знали, что уже его враги.

Яд, кинжалы наймитов, некстати вставшая в горле кость. Папа в свое время много говорил об этом. И даже предупреждал Его Величество. Настоящее.

- Дитя мое. Подойди.

Не поморщиться удалось. Почему-то обращаться так к молодой девушке - правило хорошего тона. Равно как и к девицам легкого поведения. Предполагается, что первые не знают о существовании вторых?

- Ваша светлость.

Сказать «Ваша Грязность», к сожалению, нельзя. Эдель и Миранду – жалко. Да и себя. Если уж умирать, то не за оскорбление.

- Как ваши успехи в музицировании, дитя?

На арфе или на лютне?

Живопись и музицирование. Рукоделие и домашнее хозяйство. Единственное, в чём благородной даме позволено добиваться успеха. В узком кругу семьи, разумеется.

Похвастать, что ли, старому мерзавцу, как Диане нравится математика? Нравилась. Здесь такое возможно только тайком.

В детстве Диана и Эдель часто играли в прятки. Причем прятали не только себя, но и предметы. В том числе и книги. Думала ли она тогда, что со временем такое пригодится?

Или что когда-нибудь спрячут ее саму? Засунут в самый пыльный чулан, полный моли.

- Мне трудно судить саму себя, ваша светлость.

- Ваша скромность похвальна, дитя. Но, к счастью, ваш кузен и опекун уже успел похвалить вас.

Правда? А похоже. Вот ужас-то! Что же тогда мерзавцу нужно? Этому, а не тому.

Только не говорите, что… Тогда «милое дитя» - более чем понятно!

Может, всё же лучше монастырь? Если еще теперь отпустят.

А может, и нет. Из монастырского заточения попробуй удери. А вот из любовниц придворного интригана…

Всё равно брак по любви Диане не светит никогда. Кто посмеет полюбить дочь мятежника? Влюбленные враги (даже если бы существовали) не нужны ей самой, а прощенные бывшие друзья - тише воды, ниже травы. Осторожно ступают по одной половице. Как и она сама. И даже осудить их не за что. Кельтландский Бык их всех превратил в трусов и лицемеров.

А министр вновь разевает пасть. Сейчас еще спросит о здоровье «милого дитя» и ее родни. Будто не мог узнать у «кузена и опекуна».