- Повоюем, - отвечаю более пространно и нейтрально.

- Что мне сделать, чтобы ты наконец-то улыбнулась? Что-то угрюмый план на часть вечера меня не устраивает. Здесь итак скучно.

- Скучаешь по моей улыбке? Мило, - хмыкаю, позволив себе ухмыльнуться и скорчить ему рожу.

- Понятно, порох в пороховнице полностью отсырел. Если нужно, ты поплачь. А я выйду в ту комнату.

Он вновь ехидно улыбается, откусывая огромный кусок колбасы.

- Сволочь ты, Каримов, - улыбаюсь. - Признай, тебе нравятся перепалки со мной.

- Обожаю. Я ведь не люблю пресную жизнь. А тут ты со своим языком. Да просто зашибись.

- А лучше б ты со своим языком, - протянула мечтательно абсолютную пошлость, вытянув ноги и размяв их.

- Уточни? Что я с языком?

- Да ладно. Тут все взрослые.

- Когда ты успела стать взрослой? - смеётся.

- Когда я перестала быть маленькой, - пожала плечами. - Мне двадцать один, сладкий. Твоей ненаглядной было двадцать два, когда ты на ней женился. Считать умеешь, правда же.

- Закусила же она тебя сильно, - плотоядно улыбается, - горячая она баба. Не отнять. Аксения всегда шла к своей цели хладнокровно и уверенно.

- Горячая, легкодоступная охотница за деньгами и большой мишка в ее капкане. Нет повести печальнее на свете, - ядовито язвлю в ответ.

- Ай, ай, малышка Санечка. А не одна маленькая и непослушная мартышка однажды пыталась тоже стать такой же? Горячей и легкодоступной.

В этот раз Давид лениво рассматривает меня с ног до головы.

- Да, глупый был ход, - не смущаюсь его взгляда. - Так что спасибо, что был умнее. По крайней мере я не стала шлюхой. Так что никогда не буду в твоем вкусе.

- Я искренне рад за твою целомудренность.

- О нет, - засмеялась. - Увы, это утеряно. Я довольно развратна. Не будь у тебя мозги набекрень, тебе бы понравилось. Но нравится не тебе.

- Твой поварёнок умеет делать ещё что-то лучше, чем жрать готовить?

- Если тебе интересно, как он трахается, спроси, - хмыкаю.

- У него? О нет, твоя мышиная возня с женишком мне не интересна.

- Странно, а со стороны и не скажешь. Так много вопросов, и так мало ответов. Если ты не против, займу постельку. Можешь спеть мне колыбельную.

- Не отказывай себе в удобном и мягком ложе.

Давид доедает колбасу с хлебом и вытирает руки бумажным полотенцем. Остатки продуктов выносит в коридор.

- Кстати, может ставки сделаем?

- Ставки? - не понимаю, к чему он.

- Кто нас первым спасёт. Твой папаша или Тимур и его команда?

- Тимур и его команда, - отвечаю, не раздумывая. - Отец может пропадать и неделю. Ему даже в голову не придет, что дочь похитили и требуют выкуп.

Ухмыляется и вновь ковыряется в топке.

- Плохи твои дела, Александра. С таким папашей лучше сразу с глаз долой или замуж побыстрее. Вручит тебя какому-то усатому пивному животу, и моргнуть не успеешь.

- А я что, его вещь, чтоб меня кому-то вручать? - говорю серьезно и недовольно.

- Ты видимо не его ребенок, если до сих пор не поняла, чем дышит твой папаша.

- Я видимо не его ребенок, если меня можно пристроить как корову в брак удобному мужику.

- Вот именно об этом я тебе твержу. Так что, прелесть моя, - ехидно улыбается и пытается прилечь рядом, - после курорта бери своего поваренка в зубы и в ЗАГС.

- Ты серьезно? - смотрю внимательно на него. - Его вброс про замужество не просто вброс? Он говорил с тобой об этом?

- Было несколько раз вскользь. Но в те моменты я думал, что тебе нормас. Как знать, что в голове перевернулось за три года.

- Что должно настолько перевернуться в голове, чтоб такой брак стал нормой? - говорю брезгливо.

Ложусь рядом с ним, прислоняюсь виском к его плечу. Чувствую тепло его сильного тела и фокусируюсь на нем, а не на дикой злости, которая разрывает изнутри.