Я помотала головой, прогоняя дурные мысли, но страх, кажется, оклемался и потихоньку жрал мой пустой желудок.

Во взгляде всадника мелькнуло смятения. Лицо вытянулось.

– Ah mõrí?

В его немного трескучем, высоком голосе проступило удивление. Он прекрасно видел, как испуганно я таращусь на него.

Я дружелюбно улыбнулась и тронула его за предплечье. Всадник опустил взгляд на мои пальцы и снова перевел на лицо.

– Мар кахюма́н, мьари́в. Ахра́… афара́хт. 7

Я указала пальцем на его полыхающие глаза. За моей спиной раздался голос Аика:

– Ah afaraárh, mõrí? Malt afaráh.8

Я хлопнула себя по лбу. Перепутала времена глаголов! Сказала всаднику, что боюсь его прямо сейчас. Но мне простительно. Грамматика нового языка без возможности записать хоть что-то корежила мои извилины.

Я медленно выговорила:

– Даа́. Афа-ра-а́рх. Саи́к им зура́ сале́ Дана Торрес. Ах саи́с, мьари́в?9

Красноглазый мужчина заулыбался. Я невольно хмыкнула – как быстро настроение всадников снова становится хорошим! Кажется, они просто не умеют долго печалиться или переживать! Особенно когда я говорю на их языке.

Интересно, Аик рассказал товарищам про наши… трудности в общении? Наверняка.

– Maritás Daár, mõrí.

– Марита́с Даар.

Всадник мелодично засмеялся. К нему присоединились остальные, и я смущенно улыбнулась. Нас отвлек новый голос, звонкий и чистый.

– Avalés in áksast khar, mõrí! Ah am vasahtü im zült?

Я повернулась к говорившему. Им оказался мужчина моложе меня, с желтыми как у Гардаха глазами и очень похожий на него. Точно родственники! Отец и сын, вероятно.

Черты его лица были округлыми, плавными, располагающими к себе, но в его взгляде не было доброжелательности – всадник казался настороженным и вымотанным.

Я повторила заученные фразы и приветственный ритуал. Собеседник не улыбнулся в ответ, и это удивило меня гораздо сильнее, чем глаза Маритаса.

– Daá. Khaád Daár.

– Кхаа́д Даар.

Он кивнул и отступил в сторону, пропуская следующего мужчину.

Этот всадник был гораздо старше остальных, одаренный завораживающей красотой мужчин, которым идет возраст. В черных волосах, усах и короткой бороде блестела седина. В узорах морщинок угадывался крутой норов. В благородных чертах лица – спесь. Голубые глаза светились мудростью. Этому мужчине невольно хотелось поклониться!

Но адресованная мне улыбка была доброй, ласковой. И мне вдруг стало ужасно грустно.

Я вспомнила отца, оставшегося в другом мире… Маму… Всех родных… Даже кота!

Я сглотнула ком в горле, прижала ладонь ко лбу, а потом кулак к сердцу.

– Авале́с ин а́ксаст кхар, мьари́в. Ах ам васахтю́ им зюльт?

В ответ на мое приветствие всадник сделал нечто невероятное – он сгреб меня в охапку и радостно гаркнул:

– Daá. Khar Djahár Daár.

Остальные мужчины расхохотались… а я вцепилась в Кхар Джаха́ра и разрыдалась. От усталости. Горечи на душе и боли во всем теле. Тяжести пережитого за последнюю неделю. Невозможности нормально с кем-нибудь поговорить, поделиться мыслями и чувствами, страхами, которые в одно мгновение ожили и принялись душить меня.

Я самая обыкновенная женщина! Совсем молодая, слабая и абсолютно беззащитная! Еще неделю назад у меня была совершенно понятная и простая жизнь. И вот я оказалась выдернута из нее против воли, по решению придурошного бога, и закинута в другой мир! Едва не умерла! Ничего не понимаю! Даже язык местных! Мне очень больно, одиноко и невероятно страшно!

Смех всадников стих. Они обменивались короткими репликами, и голоса их звучали растерянно. А Кхар Джахар обнимал меня и гладил по спине, приговаривая: