В офис и на организованные нашей компанией мероприятия одевалась дорого и стильно, делала укладки и макияжи, маникюр, педикюр и другие процедуры, которые ожидают от ухоженной женщины на должности руководителя команды по организации фешенебельных мероприятий. Но в остальное время я закручивала волосы в «шишку» на затылке и не вылезала из джинсов и толстовок, смертельно уставая от неудобной рабочей «обертки». Повезло, что Харон выдернул меня не с какого-нибудь банкета в юбке и шелковой блузке, а по пути домой из супермаркета…

Натянув ботинки и подхватив полы чересчур длинного плаща, я осторожно выглянула в дверной проем в одной из стен и обнаружила похожую на мою комнату. На выстеленной шкурами «кровати» спиной ко мне спал кто-то из всадников. Я на секунду залюбовалась серебряной вышивкой на черной ткани плаща, в который он укутался – дракон в окружении замысловатых узоров – и попыталась тихонько пройти к следующему дверному проему. Но мужчина зашевелился. Спустя пару секунд я встретилась взглядом с Аиком.

Он сонно улыбнулся, посмотрел в небольшое окошко и недовольно поморщился. Взъерошил и без того растрепанные каштановые волосы и обратился ко мне, приложив раскрытую ладонь тыльной стороной ко лбу, а потом прижав к сердцу кулак:

– Да́на! Avalés in áksast khar. Ah am vasahtü im zült?

Я тяжело вздохнула и развела руками. Только одно слово помимо имени было мне понятно – ах. Он о чем-то меня спросил.

Я указала на проем и изобразила пальцами шаги.

– Мне нужно… выйти на улицу.

Что-то подсказывало, что в доме вполне может обнаружиться помещение, чтобы справить нужду, но делать это при незнакомых мужчинах без двери не хотелось от слова совсем!

Аик мигом поднялся на ноги, оправил плащ и кивнул. Видимо, собирается сопровождать меня. И как объяснить, что мне нужно в туалет и компания не требуется?

– Нин.

Я прижала кулак к губам и изобразила несколько глотков. Аик тут же потянулся к фляге, висевшей у него на поясе под плащом, но я помотала головой.

– Нин! Я не хочу… бёр, не хочу! Я хочу…

Я провела ладонями по лицу и тут же вспомнила, как выгляжу. Смущение обожгло щеки – мой собеседник очень красив, а я…

«Господь всемогущий, да о чем ты думаешь? Покажи, что тебе нужно, как сделала бы это в своем мире, общаясь с иностранцем».

«Сказала бы “уборная” на родном мировом языке!».

Я снова прижала кулак к губам, изобразила глоток и указала руками на живот. По лицу мужчины разлилось смятение. Он изогнул бровь и медленно покачал головой.

– Да как же… Как же… А!

Под недоумевающим взглядом Аика я скрестила ноги, прижала ладони к паху и пару раз неглубоко присела, проклиная ноющую поясницу. Всадник округлил глаза… и расхохотался, запрокинув голову. Я раздраженно уперла руки в бока.

– Аик! Прекрати смеяться! Мне нужно в туалет!

Он помотал головой и выставил перед собой раскрытую ладонь. Видимо, я СЛИШКОМ сильно его рассмешила – просит дать ему время успокоиться!

– Да чтоб тебя!

– Avalés in áksast khar, mõrí. Ah am vasahtü im zült?

Я повернулась к вошедшему в комнату Драха. Он отвел кулак от груди, глядя на нас с Аиком по очереди. Я мысленно застонала – теперь ему показывать придется! И он тоже хохотать начнет.

– Мне нужно на улицу!

Я указала на дверной проем и изобразила пальцами ходьбу. Драха медленно кивнул, посматривая на товарища с удивлением.

– Dal, kasráh.

– Нин! Я пойду одна!

Я продемонстрировала ему указательный палец, ткнула себя им в грудь и указала на проем, снова изобразила ходьбу.

– Одна!

Драха перестал улыбаться, когда мой голос зазвенел от раздражения, и перевел взгляд на Аика. Я внутренне сжалась, хотя на лице всадника не было ни намека на злость. Только смятение.