Да что с ними не так?! Они либо улыбаются, либо смеются! Постоянно!

Я повернулась к Драха, ткнула себя пальцем в грудь, указала на него и на лошадь. Он пожал плечами и кивнул на Гардаха. Вполне понятно – решай сама, с кем хочешь, с тем и поедешь.

– Даа́, поехали.

Я примерилась к высокому стремени, не представляя, как засунуть туда ногу, но сделать ничего не успела – мужчина схватил меня за талию и в мгновение ока усадил в седло.

Вот это силища! Один из сугроба рывком вытаскивает, другой забросить может на шкаф!

Я вскрикнула от неожиданности и, потеряв равновесие, вцепилась в густую гриву лошади. Та повернула морду в попытке посмотреть на меня… и зарычала! Раскатисто, басовито, как хищник, готовый к атаке.

Аик и Гардах расхохотались, а Драха успокаивающе похлопал скакуна по шее и пробормотал ему в ухо:

– Dal, piharáh!

Потом посмотрел на меня и прижал ладонь к груди.

– Mar kahümán, mõrí! Sas hrafáht.

Я поняла по немного смущенной улыбке – извиняется, подумал, что напугал. Значит, мар кахума́н – это извини?

Господь всемогущий, как же мне не хватает блокнота с ручкой! Я не успеваю запоминать новые слова! А еще лучше было бы найти словарик! Или онлайн-переводчик…

– Нин, все… хорошо.

Я показала ему кулак с оттопыренным большим пальцев. Глаза Драха округлились. Он посмотрел на спутников, и те синхронно пожали плечами, поглядывая на меня с недоумением. Я быстро опустила руку, осознав – либо в этом мире такой жест не используют, либо… он означает что-то совсем другое.

Я прижала ладонь к груди.

– Драха, все хорошо… Мар… кахума́н!

Он тепло улыбнулся и поправил меня:

– Kahümán, mõrí. Ka-hü-mán.

– Даа́, кахюма́н.

Всадники радостно засмеялись, а я отвернулась, пряча пылающее лицо и делая зарубку в памяти – быть осторожнее с жестами. Так обидишь собеседника ненароком… Убежишь ли потом?

Драха ловко забрался в седло и устроился позади меня. Я почувствовала себя крошечной, когда большая ладонь надавила на мой живот, заставляя прижаться лопатками к груди мужчины – какой же он… крупный!

Гардах поймал мой взгляд.

– Ah adráh?

И указал на лошадь.

Ага. Касра́х – идем, адра́х – едем. Во множественном числе. Отлично!

Вместо меня ответил Аик:

– Dal, adráh.

Даль. Это я уже слышала. Звучит как побуждение к действию вроде нашего «давай!».

Как же мне нужен переводчик…

Мы пересекали снежную равнину целую неделю и каждую ночь проводили в абсолютно одинаковых снежных домах.

Каждый вечер с наступлением сумерек Аик подгонял скакуна и уезжал вперед, видимо, чтобы проверить место ночлега. Как сообщал остальным всадникам, что там все в порядке, я не понимала. Мы подъезжали к очередному дому уже в кромешной темноте.

Аик был единственным, кто не брал меня в седло. Я не настаивала – Драха и Гардах везли меня по очереди. Просто отметила, что он сам ни разу не предложил, а попроситься к нему я стеснялась. Да и не рвалась особо – его огромный меч немного пугал меня.

Однообразный пейзаж вгонял в депрессивное состояние. И пусть ветер смилостивился и перестал хлестать меня по обмороженным щекам, снегопады не замедляли наше путешествие, а всадники и кони служили неплохими обогревателями, мне было невыносимо тоскливо.

Когда в один из дней на горизонте показались темные силуэты, растянувшиеся на несколько миль, я радостно улыбнулась. Заметивший мою реакцию Гардах усмехнулся, но и в его взгляде читалось облегчение. Видимо, не мне одной надоел бесконечный снег.

А может, это означает, что наше путешествие подходит к концу? Я пока не знала, радоваться или начинать бояться. Страх все еще был в глубоком обмороке.