У Николая сынишка есть, Вовка, вот подрастёт, пойдёт, наверное. Как-то осенью на уток вместе ездили, так Степан заметил, что Вовка аж давится лесом, захлёбывается. С каждым деревом готов обниматься, каждой болотине улыбку дарит. Вот с него может добрый охотник получиться. Может. Он добытую утку дрожащими руками гладил всю, пёрышки одно к одному расправил, и глаз оторвать не может. Даже обнюхал всю, что тебе собака.

Вообще-то охотники стараются промышлять по-родственному, с сыном, или с братом. Но у Степана не было ни сына, ни брата. Была одна сестра, да и та нарожала девок, какой с них толк. У самого дочка школу заканчивает, в город собирается, в институт.

Ладно. История совсем не об этом. История эта о берлоге, об охотниках, о собаках, о трудностях таёжного бытия.

Началось всё с того, что Степан нашёл берлогу. В большинстве случаев берлогу находят случайно. Но эту схоронку Степан искал целенаправленно. Дело в том, что осенью он встречал здесь следы этого медведя. Больно уж ему понравилось, когда в одном медвежьем следу он умостил оба свои ичига. Зверина, видать, огромный.      Трудности же были в том, что места эти очень далеко от последнего зимовья. Под самым водораздельным хребтом. По осени Степан три ночи провёл «на сентухе», это значит, что ночевал у костра. Надеялся перехватить где-то косолапого. Но так и не сложилось, не встретились.

Нашёл место, где тот копал берлогу, да не закончил. Нарвался на скальник и бросил. Степан не первый год в тайге, соображает, что если здесь не получилось, значит, где-то в другом месте выкопает. Но не далеко, в этом же хребте. Искать надо.

Вот и ходил, топтался. Соболь весь в кедрачах, в пойме, а он с собаками в подгольцовой зоне лазит, крутяки задом укатывает. Когда настоящий снег повалил, он Загрю на шворке оставил, у зимовья, пошёл только с Верным. Вот тогда и выследил.      Верный – это молодой кобель, задира и повеса, но хозяина уважает. Что велено, то и делает. Можно даже от соболя одним окриком отозвать. А вот Загря, этот уже в годах, и с характером. Если он считает, что надо рвать, то никакая команда для него не закон. Особенно старателен по медведю.

Если бы в этот раз с ними был Загря, не удалось бы его оттащить от берлоги. Пришлось бы добывать.

Собаки у Степана знатные. Очень многие охотники именно у него брали щенков и выращивали отменных таёжников. А если говорить конкретно о медвежьей охоте, то в округе, в соседних сёлах таких медвежатников и не сыщешь.

Ещё дед его, тоже, кстати, Степан, привозил щенков из самого Иркутска. Там в то время питомник был, славился на всю таёжную зону. Очень строго соблюдали породу именно восточносибирской лайки. Дед тогда большие деньги отдал и привёз кобеля и сучёнку, из разных гнёзд.

Время прошло и собаки показали себя, оправдали. А кому щенков дарил, или продавал, сразу предупреждал, что собака будет хорошая, но потомства не даст. И прикусывал семяпровод у щенка. Кобель вырастал знатным охотником, становился очень ценным и верным помощником промысловику, но потомства и, правда, дать не мог. А сучёнок дед и вовсе старался не отдавать.

Потом и отец стал так делать, а теперь и сам Степан очень бережно относится к своим помощникам. Суку вообще бережёт, редко выводит на охоту. Осенью, по малоснежью ещё разрешает за соболем побегать, а потом всё, на шворку. И первой же оказией домой, в вольеру.

Берлогу, что Степан нашёл, он мог легко один взять. И делал это уже не один раз. Но не стал этого делать по той причине, что уже второй год обещает Андрюхе показать настоящую охоту на медведя. Андрюха, это дальний родственник жены, типичный очкарик и «ботаник». Купил камеру и страстно увлёкся киносъёмкой. Показывал свои фильмы, через телевизор, про жизнь бабочки, птичек разных. Даже как-то сумел заснять зайцев на овсяном поле. Забавно.