Готрик приблизился к старшему брату и эндеры неспешно вошли в храм.

***

Ритуал прошел для Аскольда словно во сне.

Иконы, свечи, вода, отблески… Мерные и спокойные слова церковника, тонкие стебельки дыма из кадила…

Эндер думал о Велене. Как она? Они с Марго так быстро ушли… Фактически убежали.

Аскольд прекрасно представлял – какое впечатление произвела на ведьму сцена у храма. Да и большую часть эмоций Велены эндер прочел по ее глазам. Этим невероятным, обжигающим, бездонным глазам. В них было все. Ужас, непонимание, растерянность…

Стоило Аскольду и Готрику покинуть храм и залезть в машину, как повелитель Гойи набрал по кольцу номер Велены…

Абонент временно недоступен. Аскольд как ненормальный повторял вызовы раз двадцать, под странными взглядами Хортона, на заднем фоне слушая забористые ругательства Готрика.

Она… заблокировала эндера…

Первой мыслью было – поехать к Велене и потребовать соблюдать договор. У них сделка! И свою часть Аскольд выполнил…

Но затем пришло понимание. Удерживать ведьму в клетке и дальше – не это ли зверство?

Наверное, происшествие возле храма отрезвило землянку, дало понять – с какими чудовищами она связалась. И женщина сбежала в шоке и ужасе.

Единственным правильным решением показалось Аскольду – то, от которого он так долго бежал и прятался.

Онемевшими пальцами эндер задействовал связь с Тамарой.

– Да, господин Гойский?

– Пожалуйста, передай Велене… Позвони ей. Скажи, что я освобождаю ее от договора…

По связи донеслось сбивчивое дыхание. Пусть и мысленными импульсами, но игрушки людей передавали эмоции собеседника.

– Я все равно помогу Наташе. Не беспокойтесь, – заверил Аскольд и закончил: – Сообщи Велене, – и отключился.

Несколько минут Аскольд словно ничего не видел и не слышал. Вокруг сгустились тьма и тишина. Он не мог ни дышать, ни глотать. Он не хотел… существовать дальше… Не видя ее, не слыша ее голоса.

Она больше не вернется… И настаивать, преследовать Велену – ужасная, неисправимая глупость. Теперь, когда Аскольд узнал ее, он понимал, что это не выход.

Эта женщина – птица, так пусть расправит свои прекрасные крылья.

В груди кольнуло, болезненно екнуло. Аскольд краем уха внимал рычанию и жалобам Готрика. Затем получил от брата пересланное сообщение. Ольга.

«Готрик. Мама увидела репортаж о случившемся в храме. Все кончено».

Вот так коротко, без любовных признаний, без терзаний разбитого и страдающего сердца. Несколько слов… И все…

А еще говорят – демоны жестокие.

Они – зло во плоти. Адские выродки.

Готрик рычал, ругался, срывался на Аскольде.

– Ты придурок! Идиот! Недоразвитый! Ненавижу! Ненавижу тебя, брат!

Охранники не вмешивались. Молчали с каменными лицами.

Но когда машина спустилась к замку Аскольда, братья, не сговариваясь, рванули к скрытой пристройке.

Зал для совещаний, лестница, еще лестница, дверь, запертая магией, подвал. Защищенный от всех.

Тот, куда ни одному чужаку не пробраться. Тот, который никакими боевыми чарами не разрушить. Минимальные трещины в стенах защитные заклятья исправят почти сразу же.

Тот, откуда никакая вредная энергия не вырвется – поглотится специальной колдовской заглушкой.

Нехорошо, если смертные или демоны увидят происходящее. Опасно для репутации Энберского клана эндеров. А, значит, и для мира в Дергоште, не говоря уже о договоре с Землей.

Аскольд сбросил пиджак и рубашку, Готрик поступил также.

Повелитель Гойи выставил вперед руку, призывая младшенького подождать.

Ничего, потерпит немного! Лишние пару минут лишь подогреют пыл.

Выскажется. Столько сколько захочет. Хоть до смерти обоих демонов.