С этими словами четвёртый выхватил из кучи книгу о ящерках и бросил её своим товарищам. От такого пренебрежительного отношения к тому, что считалось настоящим сокровищем, Риона передёрнуло.

Поймавший книгу подельник взвесил томик в руке.

– Не простачок, раз такое с собой носит. Глянь, какие камни. Толкнём Крысу – получим десять монет золотом. Что там ещё есть столь же дорогое?

– Полупустая фляга. Берём?

– Оставь. Пусть простофиля из неё долакает, когда проснётся.

Все четверо зашлись противным смешком.

Веселились они недолго; со стороны поваленного дерева вышел странный человек, одетый во всё чёрное и с глубоким, но старым, шрамом в пол-лица. Завидев его, вся шайка сразу притихла, а самый высокий и крепко сложенный из четвёрки шагнул навстречу незнакомцу и показал находки.

– Он хоть не мёртв? – спросил человек в чёрном, кивком указав на Далена.

– Спит, – отозвались в ответ.

– Странно. Вы так орёте, что дикий зверь забоится подползти, а этот спит.

– Вина перепил, вот и отрубился, – предположил тот, кто ранее рылся у Далена в карманах. – У брата моей жены так же. Стоит хряпнуть крепенькой, как доползти до койки не успевает. Сразу падает. Так и валяется то на полу, то в сене, и храпит, пока не протрезвеет.

– У тебя нет жены, – отрезал одетый в чёрное.

Захваченный врасплох на лжи воришка стушевался.

– Ну, я видел подобное…

– Кто он такой, и что нашли при нём? – перебил врунишку незнакомец.

– Из ценного лишь книга да это, – ответил высокий и разжал ладонь. Кроме бородавок на ней блестело несколько монет. – Всё остальное – сплошная дрянь.

– Плащ ещё хорош, – подал голос его товарищ. – И про лошадь не забудь. Лошадь везде можно за приличные деньги пристроить.

– Плащ? – переспросил человек со шрамом и странно нахмурился. – Покажи-ка.

Обмолвившийся про лошадь разбойник и рад был услужить: цапнул скорее плащ Риона с земли, тряхнул им, очищая от живности и травы, и протянул главарю.

– Подкладка тут тёплая, – с умным видом добавил он. – Зимой не замёрзнешь.

Руки, затянутые в перчатки, такие же чёрные и пыльные, как и вся остальная одежда, принялись ощупывать плотную ткань дюйм за дюймом. Вся четвёрка молча за этим наблюдала.

– Что встали? – рыкнул главарь. – Проверьте везде ещё раз. Может, упустили что важное.

Внезапно он замолчал. Напрягся, как напрягается тетива у лука перед выстрелом, подозрительно прищурился, провёл пальцами по складке плаща и вытащил сложённые в несколько раз бумаги.

Лесные воришки вытянули шеи.

– Что там? – заволновался один.

– Бумаги. Не видишь, что ли? – шепнули ему.

– Надо, чтобы их Липкий глянул, – вставил третий и обратился к человеку в чёрном: – Дайте их Липкому, босс. Он сможет растолковать, что там. Не зря же батрачил три года полотёром у писаря в Порте.

– А ну прочь! – рявкнул главный и вытянул руку вперёд, останавливая банду и тем более Липкого. Последнего не зря так прозвали. Его пальцы действительно были вечно липкими, как бы часто и тщательно он их ни мыл. Даже сейчас он вроде как ничего не касался, но каким-то образом умудрился изляпать воротник куртки Далена чем-то сладким, по запаху напоминающим протёртую землянику. – Не вашего ума дело!

Четвёрка повиновалась: человека в чёрном они боялись больше голода, огня и смерти и спорить с ним не решились бы даже, поднеси кто меч к их шеям.

Пока верные псы, поникнув, продолжали копаться в вещах Риона, их главарь перекинул плащ через руку и отошёл к кустам, за которыми прятался Рион, где и развернул найденные бумаги.

То было послание королевы Ирис Гайларду Стернсу, составленное с подобающим величием и уважением, без толики робости и преклонения, чёткое и исключительно по делу, какие Рион составлял не раз для покойной Морвенны.