- Нам сюда, миледи, - позвала Лана, делая приглашающий жест и приседая в книксене.

Мы вошли во дворец, пересекли гигантский холл, в котором запросто уместился бы наш аваронский летний дом, затем, миновав несколько коридоров, вышли в цветочную оранжерею.

Сочетание нежнейших ароматов наполнило легкие, а в глазах зарябило от красок. Остаться и насладиться этим великолепием мне не дали, объяснив, что спешим.

- Успеете, успеете еще наглядеться, миледи, - пробормотала Рамина, увлекая меня сквозь кусты с мягкими голубыми листьями и нежно-зелеными бутонами роз. Девушки серьезно закивали, услышав слова подруги.

Лица камеристок оставались сосредоточенными, если не сказать хмурыми, и мне передалось их беспокойство: я то и дело закусывала губу и оглядывалась по сторонам, словно за нами следят. Чтобы отвлечься, решила поинтересоваться тем, что заметила между Альре и мистрис Одли, и спросила сопровождающих меня камеристок:

- Мне показалось, или мистрис Одли и Альре общаются несколько натянуто?

Рамина с Ланой переглянулись и хмыкнули, а Вета сложила губы бантиком, как бывает, когда человек сдерживает улыбку.

- Несколько натянуто, лучше не скажешь, - сообщила девушка, кивая. 

Я недоуменно перевела взгляд на Рамину и осторожно поинтересовалась:

- Но, насколько мне известно, женщины Пустоши покорны и молчаливы и вообще редко говорят в присутствии мужчин?

Я хотела повторить слова Рамины "дабы не обнажать свое скудоумие", но сдержалась.

- Так то женщины, а то мистрис Одли, - прыснув, ответила Лана, и все девушки захмыкали.

Вета пояснила:

-  Для Мистрис Одли закон не писан, миледи, должно быть поэтому и ратует так рьяно, чтобы его соблюдали другие.

Лана с Ветой захихикали, а Рамина нахмурилась и пробормотала:

- Слышала бы мистрис Одли, как вы говорите за ее спиной!

- И вовсе мы не за ее спиной говорим! - возмутилась Вета. - К тому же не сказали ничего дурного.

Лана примирительно взяла Рамину за руку, и, обернувшись ко мне, пояснила с улыбкой:

-  Мистрис Одли нездешняя, как и вы, миледи. Она из Огненных Земель. Но так хорошо знает наши традиции, что нам всем впору у нее учиться.

Под щебет и переругивания девушек мы миновали несколько крытых помещений оранжереи, прошли по окраине парка, по которому меня водил Альре вчера, и остановились у покатого черного валуна.

- Вам сюда, миледи, - указала Рамина. - А мы будем ждать здесь.

- Сюда? - переспросила я, подходя к камню и нагнулась, рассматривая его.

Брови подпрыгнули от удивления, когда обнаружила, что по центру поверхности черного валуна расположена круглая плита, подозрительно похожая на крышку погреба.

- Мне нужно забраться на этот камень, прямо на эту самую плиту? - уточнила я со вздохом, готовясь подбирать юбки.

- Нет, миледи, вам следует забраться внутрь, - сказала Вета, указывая в самый центр плиты.

Насладившись недоумением, написанном на моем лице, Рамина нажала на какой-то выступ и круглая плита сдвинулась в сторону, открывая проход, который напомнил мне колодец.

Я заглянула внутрь и пробормотала:

- Так темно... И даже факела нету?

- Что вы, миледи, какой факел, - с благоговейным выражением лица перебила меня Рамина.

- И вам еще очень повезло, миледи, - поддержала ее Вета. - Вот раньше ритуал Отречения проводился только в полночь!

- Одна из правительниц, Ядвига Мудрая, жена Росмана Беспощадного, изменила правила, миледи, перенеся время проведения ритуала на полдень, - пояснила Лана.

- После того, как сама, пройдя через ритуал Отречения, стала заикаться, - сказала Лана.

- И заикалась всю жизнь! - восторженно воскликнула Рамина. - Вот это высшая степень Отречения! Все тут же уверовали в чистоту и силу ее помыслов и намерений леди Ядвиги, нарекли Мудрой и даже дозволили внести изменения в устоявшиеся традиции Черной Пустоши!