— Все нормальные маги давно выбрались из таких городишек, — объясняла Мэри. — Какой смысл торчать здесь, если есть куча возможностей выбить у жизни место под солнцем? Я в Юрике одна, не считая моей бабки, но с ней отдельные сложности.

— И ты никогда не думала уехать? — Ник взглянул на неё удивлённо. — Действительно никогда?

— Мне придётся. Бабушка требует, чтобы окончила колледж, но потом всё равно вернусь сюда. Наверное, буду учителем. Я была в большом городе и мне там не понравилось. Там... Как бы это сказать... Дышится не так. Всё другое. Мне кажутся такие места отвратительными.

—Ты действительно странная. Сама же говоришь — зачем гнить тут?

— А ты придурок, — Мэри сверкнула глазами из-под очков. — Вряд ли ты когда-нибудь поймёшь. Откуда, говоришь, приехал?

— Из Соут-Лейк. И я не говорил.

— Не важно, — отмахнулась девушка. — Ты прожил всю жизнь там, не понимая, как на самом деле огромен мир вокруг. Твоя родина — бетонные коробки и гудки машин, а моя — эти холмы и тишина. Смекаешь?

Когда Мэри говорила об этом, то светилась каким-то восторгом. Ник и сам им заражался. Причины такого настроения не искал, но давление в груди на время перестал чувствовать и опустил орудия. Стены никуда не делись, но Мэри была безобидна — на неё не стоило нападать. Она не лезла к нему, не пыталась ничего выяснять, а просто отвечала на вопросы и рассказывала.

Николас действительно не понимал. Мэри Ньюмен было в радость рассуждать о таких вещах при ком-то. Да, от этого парня за километр несло мраком и безнадёгой, но зато он не считал её сумасшедшей ведьмой, отпугивающих парней проклятьями. Да что говорить, её даже в местную церковь не пускали!

У неё была странная философия — в маленьком городе кажется, что мир добр и можно сохранять всю жизнь мечту о том, что это действительно так. С Мэри не происходило никогда ничего ужасно, её не тронула грязь и боль, а на тихую травлю ей было наплевать. Какая разница, что говорят за спиной, если она властна над их судьбами? Об этой власти тоже было приятно мечтать. Иногда ей даже удавалось почувствовать себя действительно особенной и тогда Мэри улыбалась до ушей, снимала очки и щурилась на яркое солнце переливающимися раскалённым железом глазами.

И поэтому между ними была огромная разница, явственно прослеживающаяся во всём, даже в манере ходьбы или говорить.

Ник прощально махнул ей рукой возле своего дома, даже поблагодарил за компанию и с ощущением обречённости пошёл к двери.

Почему-то прошёл ассоциативный ряд со странной тюрьмой. Дом был не мрачным — стены фасада белые, но холодные. Нагоняющие тоску. Всего лишь двухэтажный, а казался огромным особняком. Такие высятся над людьми на обрывах, у подножий которых разбивается в брызги море, где объявлено вечное штормовое предупреждение и солнце очень редкий гость. В нём живёт кто-то обязательно одинокий, нелюдимый, но богатый. Он бродит по пустым коридорам, подписывает какие-то документы в кабинете с широким дубовым столом и пьёт красное вино по вечерам...

— Почему именно красное?

— Твою мать! — Николас шарахнулся в сторону. Рядом стояла “половинчатая” — Зависть. — Зачем так пугать?!

— Ты не ответил на вопрос, — проигнорировала его настроение девочка. — Почему красное?

— Понятия не имею, — рассеяно пробормотал Ник, проходя дальше и бросил через плечо. — Кажется, аристократы всегда пьют красное. Да и белое вино — то ещё дерьмо.

 — А я бы с тобой не согласилась, — демоница последовала за ним неслышно, только тихо шуршало платье, едва скрывающее худые колени. — Белое вино — достойный напиток. А вообще я хотела тебе передать, что с тобой желает пообщаться Праздность.