— Это как бы мой рабочий инструмент, Елена Петровна. Я попрошу быть аккуратнее, — убираю руку, изображая страдальческую гримасу.

— Я тоже. Статья сто тридцать три УК РФ, знаете о такой? Понуждение лица к половому сношению или совершению иных действий сексуального характера.

— Побойся Бога, Елена, какие еще половые сношения. Я всего лишь тер твою блузку.

— Такие действия, согласно сто тридцать третьей статье, наказываются штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до одного года, либо лишением свободы на тот же срок, — на одном дыхании произнесла эта зануда. — Оно вам надо, Владимир или просто Вова?

— Ты адвокат, что ли, мать твою?

— Я — организатор праздников, — охренеть. Вот тебе и нежданчик.

— В рот мне ноги… Я думал ты регистраторша в поликлинике или проверяльщица с Роспотребнадзора. Ну на крайняк, комендантша в общаге, но организатор праздников… Наверное, «веселые» пирушки у людей. Без алкашки поди и ты над отдыхающими как Гитлер. Только без усов.

— Если бы моих клиентов не устраивала моя работа, они бы не обращались ко мне повторно и не рекомендовали мои услуги своим знакомым. Вы не только нарушаете границы моего личного пространства, но и социальную дистанцию, отсядьте от меня сейчас же.

— Не волнуйся, у меня есть QR-код.

— Рада за вас. Вернитесь на свое место, Владимир. И давайте договоримся, на этом наше с вами вынужденное общение должно завершиться.

— Так не пойдет, Елена Петровна. Нам надо налаживать контакт. Все-таки больше суток вместе ехать.

— А вас не смущает, что в данную минуту вы полуголый?!

— Нет. Как я могу стесняться и смущаться такого красивого тела как у меня? Я им горжусь.

— Вы сидите на моем сиденье в нижнем белье неизвестного происхождения.

— В смысле неизвестного? Очень даже известного. Мои трусы от знаменитого Кевина Кляйна. Из Китая, само собой разумеется, — ну вот на хрена я это делаю?

— Я не сомневалась, что оттуда, — сучка. — Так, вам для справки, правильно — Кельвин Кляйн. Хотя, конечно, из Китая как раз Кевин, — иронично добавляет она, сложив руки на груди. — И все-таки, будьте так добры, отсядьте от меня и вытрите, пожалуйста, после себя сиденье. Я не знаю какой свежести ваше нижнее белье.

— Позавчерашнее. Подойдет?

— Для вас в самый раз, а я люблю посвежее, — парирует в ответ.

И все-таки она та еще стерва. Во мне вдруг возникло дикое желание от души взъерошить ее идеально убранные в строгую прическу волосы. Так, чтобы пыхтела вовсю от злости. И повалить на это самое нестерильное сиденье. Видимо, мое выражение лица стало очень говорящим, потому что я узрел на лице Елены смену реакций. И вместо торжества, на нем заиграл самый что ни на есть испуг.

— Можете не протирать сиденье, я пошутила.

— Ссышь?

Ничего не отвечает. А мне вдруг перехотелось ее пугать, уж слишком она изменилась в лице. Молча пересаживаюсь на свое место и отпиваю газировку.

— Я вижу у вас нет сумки холодильника. Если хотите, положите продукты в мой холодильник, чтобы они не испортились, — ну что за баба такая?!

— Благодарю, — тьфу ты, блин!

***

Никогда еще время не тянулось так медленно, как сегодня. Мне тупо скучно. Несмотря ни на что, меня охренеть как прет стебаться над Петровной. Понимаю, что это ребячество чистой воды, но ничего не могу с собой поделать. Как там говорят, первые сорок лет детства в жизни мальчика самые трудные? Да, трудные. Имею право побыть в детстве еще полторы недели. А дальше уже взрослеть. Ну да, ну да.