— Ну а если серьезно.

— Серьезнее некуда.

— Слушай, тут такое дело…

— Нет. Я не буду сидеть с Сашей, — не раздумывая, прерываю дочь.

— Ну, пожалуйста, мне очень надо. Мы хотим впервые за год провести время вместе с Даней, и новый год встретить за городом с одногруппниками.

— Мил, я тебя просил делать меня дедом?

— Пап, ну чо ты старую песню заводишь? Саша уже есть.

— Вот именно, что есть. Хватит скидывать мне своего сына.

— Это вообще-то твой внук, — обиженно бросает она.

— Я как раз в курсе, а вот он, когда заговорит, походу папой назовет меня, а не твоего Даню. Все, Мил, это не обсуждается. Матери скинь, если больше не на кого.

— Ну еще разочек, пожалуйста.

— Ты оглохла?

— Дай сюда трубку, — ох ты ж, Боже ж мой. Все в сборе. — Царев, привет.

— Здрасте, здрасте. Дай угадаю, ты не хочешь сидеть с внучком, а я должен?

— Я детей сплавила к матери в кой-то веки. И хочу отпраздновать новый год вдвоем с мужем. Я тебя умоляю, возьми Сашу к себе. А второго января я его заберу, — чувствую по голосу, что моя экс-супруга максимально расстроена, однако мне откровенно пофиг. И это не зависть или ревность от того, что у нее сложилась личная жизнь и в наличие имеется хорошая семья. Просто достало обо всех думать.

— Нет, Свет, я далеко от дома. Купил путевку в санаторий, так что никак. Сама разрули там, а еще лучше надавай Миле люлей. Одни гулянки на уме.

— Ну, Царев!

— Все, Светик, с наступающим.

Кладу трубку и впервые за последнее время не испытываю никакого сожаления.

Еще пару минут я сижу, рассматривая съежившуюся шавку Елены. Моя Люська, в отличие от этой собаки, находится на полном расслабоне. Не знаю кой черт меня дернул выйти из купе и пойти к сортиру. Поводов у меня нет, ну, разве что, захотелось-таки отлить. Громко стучу в дверь.

— Елена Петровна, ты там скоро?

— Владимир? — встревоженно бросает она.

— Он самый. Мономах. Что у тебя там стряслось?

— Беда. Конструкция, называемая замком, застряла.

— Горе-то какое, — только не ржать!

— Прекратите, Владимир. Вы же мужчина, в конце концов.

— И?

— Помогите мне, а не подтрунивайте.

— Я бы с радостью, Елена Петровна, но боюсь я тут бессилен. Я — сантехник, а не слесарь. Могу прочистить твою трубу. Там наверняка засор, — ох, как не завуалированно, Царев. Красава.

— Помогите, ну пожалуйста. Здесь очень плохо пахнет. Меня тошнит.

— А что мне за это будет?

— Моя благодарность, — ну окей, сочтемся. Я еще в прошлый поход в туалет заметил насколько хлипкий замок.

— Отойди как можно дальше к толчку. Можешь даже встать на него, чтобы тебя дверь не задела.

— Ой, я не могу на него забраться. Тут прям ужас ужасный.

— Я не понял, ты сейчас что тавтологией промышляешь?

— Рада, что вы знаете это слово. Однако мне не до шуток.

— Ладно. Отойди как можно дальше, иначе шнобель тебе разобью ненароком.

— Отошла.

Мне даже не пришлось особо применять силу. Дверь поддалась только так. С минимальными потерями. Как-то не так я представлял нашу встречу с Петровной. Та стоит испуганная в белой ночнухе чуть ниже колен, поверх которой надета белая кофта. Перевожу взгляд на толчок и мысленно охреневаю. Как тут можно было находиться столько времени вот с этим?!

— Елена Петровна, и не стыдно тебе? Вроде ничо не жрала, а так гадить. Да еще и мимо.

— Это не я. Это уже было до меня! — вскрикивает она.

— Да, да, рассказывай. А я-то думал, что ты бабочками какаешь, а тут… ну вот совсем не бабочки. Вот тебе и полезное авокадо, — тяну за руку примороженную зануду.

— Там пакет еще на раковине, — прихватываю ее пожитки и пулей выскакиваю из толчка, закрывая дверь.