Фактически Кепри-кейская (она же Азан-кейская) операция превратилась во встречное сражение. Обе стороны атаковали, только в разных местах. Сарыкамышский отряд генерала Берхмана, самый сильный из числа русских войск, получил по зубам и начал отступать обратно к границе. Потом ответил и вновь потеснил турок. Затем опять отступил, едва-едва отстояв Ардосские позиции. Началась осенняя слякоть, дороги размыло. «Пятая стихия»[32] сделала маневренную войну невозможной. В конце концов обе стороны выдохлись. Турки потеряли 15 000 солдат (из которых 3000 – дезертиры), русские – 6000. Самые большие потери понес 156-й пехотный Елисаветпольский полк. Но моральная победа осталась за турками. Они отбили плохо подготовленное наступление 1-го Кавказского корпуса. А на Востоке такие вещи имеют особое значение…

Наши части закрепились на линии Маслахат, Азан-кей, Юзверан, Арди. С 5 октября на фронте установилось затишье. В результате боев образовался клин в сторону османской территории (военные называют подобные выступы «балконом»). И этот выступ очень заинтересовал Энвера-пашу. Он преклонялся перед германской армией и решил устроить «кавказский Танненберг», окружив и уничтожив весь Сарыкамышский отряд[33].

Для руководства операцией военный министр лично прибыл в Эрзерум. Его сопровождали германские советники генерал фон Шеллендорф и майор фон Фельдман. Сообща эти три гения разработали план разгрома русских. Армия насчитывала в своем составе три корпуса, а также иррегулярную курдскую конницу. 11-й корпус должен был атаковать отряд в лоб, отвлекая его от тайного обходного маневра 9-го и 10-го корпусов. Те сначала сокрушали Ольтынский отряд генерал-майора Истомина, стоявший на правом фланге частей генерала от инфантерии Берхмана. А потом отважным маршем окружали главные силы русских, захватывая Сарыкамыш в их глубоком тылу и отрезая пути к отступлению. Канны, Танненберг, тушите свет!

План был смелый и имел шансы на успех. Однако его авторы не учли ряд важных обстоятельств. Во-первых, уже выпал снег. В местности, где мало дорог и все они плохие, это имеет существенное значение. Во-вторых, управлять корпусами в горах, куда телефон не протянешь, а искровой телеграф[34] не работает, очень трудно. В-третьих, ударила такая стужа, что потери в личном составе от обморожения соперничали с боевыми потерями. И в-четвертых, самое главное: Энвер-паша и его советники-михели не учли мужества русских солдат и их командиров.

10 декабря 1914 года Николка сидел в своей комнате в офицерском флигеле Елисаветпольских казарм площадью в семь с половиной квадратных саженей[35] и грустил. Его полтораста шестой полк сражался в горах, а он устроился как в мирное время. Команду пешей разведки, понесшую значительные потери при обороне Ардосской позиции, вернули в Сарыкамыш на отдых и пополнение. 156-й полк стоял тут перед войной и успел выстроить себе хорошие теплые казармы. Даже с храмом Святого архистратига Михаила! Поручик приходил в себя после воздушной контузии – в бою за Джилигельские высоты шрапнельный стакан пролетел в аршине от него и сбил с ног горячим воздухом. Николка оглох на левое ухо (через неделю слух восстановился), получил ожог щеки (уже подживала), и после физических нагрузок его мотало (с этим было хуже всего, слабость не проходила). Сутки поручика рвало желчью, но потом отпустило. От его прежней команды в пятьдесят шесть человек после боев уцелело тридцать. Их прикрепили к нестроевой роте, охранявшей цейхгауз и казармы, и велели набираться сил. Лыков-Нефедьев удостоился чести встречать государя, который 1 декабря прибыл с коротким визитом в Сарыкамыш. Царь вручил нижним чинам Георгиевские кресты. В команде пеших разведчиков награду получил только один человек – Антон Золотонос, за пленение юзбаши из мектебли