И чем в этом случае это грозит мне? Особенно, после слов герцогини Эмберс. Впрочем, до короля сплетни служанок, по всей видимости, не доходили. Он каждый день наведывался в покои Бриджет и пропадал там минимум на час.

***

Начало турнира пришлось на понедельник, Бриджет, как я и предполагала, осталась в своих покоях. Леонард посоветовал ей беречься. Сам же вместе со мной и толпой придворных отправился на широкое поле. Я не стала спорить и благоразумно села в королевскую карету. Посмотреть на масштабное сражение рыцарей вживую мне хотелось до чёртиков. Ещё больше хотелось сравнить это действо с тем, что обычно показывали в кино. А вдруг продюсеры с режиссерами ошибаются?

Впрочем, сначала всё шло по вполне закономерному сценарию. Для зрителей соорудили навес и скамейки, а ристалище* ради безопасности смотрящих обнесли деревянным барьером. Последнее было вполне понятно. Сюрпризом стал алтарь, стоящий на окраине поля, но на вполне заметном месте. Также меня сильно удивило внезапное появление священника из местной церкви, который в компании ещё трёх незнакомых мне церковников отслужил торжественную мессу. «С благословения Божия начинается всякое дело, тем более настоящее», – услышала я и не смогла отказать себе в улыбке. Представители духовенства были одеты в чёрные одежды, а вид у всех четверых был настолько кислый, словно они открывали не турнир, а проклятую гробницу. Поблизости суетились менестрели и акробаты, а это означало, что рыцарские турниры уже перестали быть кровавой бойней и превратились в театральное представление. Церковь, однако, такое мероприятие, похоже, раздражало в принципе. Ещё бы, столько пороков и всё в одном месте!

Площадка для зрителей плавно поднималась вверх и напоминала современный кинотеатр. Наши с Леонардом кресла стояли в центре первого ряда. По бокам сидели приближённые: главный советник с супругой и старшей невесткой, а также мои фрейлины. Следующий ряд занимали придворные рангом пониже. Роберт Хэмптон и одна из дам Бриджет уселись прямо за мной. Время от времени мне удавалось расслышать их шёпот, но большей частью беседу заглушало чириканье Анны и Сесилии.

Верхние стулья и скамейки отдали зажиточным горожанам. Многие пришли с жёнами и детьми. С противоположной стороны ристалища было разбито несколько палаток. Некоторые люди сидели прямиком на траве или даже стояли, но всё равно выглядели вполне довольными. Похоже, рыцарский турнир, проводимый королём, был сродни современным Олимпийским играм.

Наряду с церковниками молились все, включая Леонарда, горожан, рыцарей и придворных. Месса длилась около получаса и особенно касалась тех, кто сегодня падёт смертью храбрых. Впрочем, в этот фразеологизм верилось с трудом. Слушая рассказы Анны, я поняла, что в прошлом году на турнире из ста двадцати человек погибло всего двое и то по собственной неосторожности. Остальные же обогатились, показали доблесть и силу и получили новые вышитые платки от дам своего сердца.

Когда месса, наконец, закончилась, и представители церкви разошлись по углам, начался парад рыцарей. Они ехали на лошадях в колонну по четыре человека, все разряженные в красочные гербовые накидки, которые покрывали их доспехи с головы до ног. Шлем украшали разноцветные перья. На лошадях лежали яркие попоны с изображением гербов хозяев. Дамы рукоплескали. Сесилия тянула шею так, словно выискивала кого-то в толпе. Анна улыбалась всем подряд. Участникам турнира, казалось, нет конца, и когда они остановились и повернулись лицом к королю, тот сухо объявил, что в этом году их всего-то сто четырнадцать. Накидки и доспехи рыцарей отличались несильно, но по лошадиной попоне можно было легко понять, каков средний достаток каждого из участников. То же самое касалось и зрителей. Горожане, определённо, надели сегодня самое лучшее и новое. Менестрели заиграли свои песни, акробаты встали на ходули. Последними на поле вышли судьи. Самым главным из них был герцог Эмберс. Он держал длинный белый шест. Рядом с ним шёл муж Анны. Ещё четверых, пузатых и важных, я видела впервые.