Заметив откровенную мольбу в моих глазах, Дмитрий судорожно вздохнул.

– Чего ты хочешь? – сверля своим пристальным взглядом, совсем по-деловому спросил он, будто бы общался с одним из своих партнеров.

В одно мгновение решив, будто вся его жизнь – это череда сплошных сделок, я четко изложила свою позицию:

– Ты просишь очень многого, но, тем не менее, я не против начать жизнь с чистого листа. Из прошлого мне действительно мало чего хочется взять. Я могу перестать общаться с большинством своих друзей. Я уеду из дома туда, куда ты меня позовешь. Я постараюсь не позорить тебя перед твоими деловыми партнерами. Но я никогда не отрекусь от своей родни. Они все для меня очень много значат. Это моя семья, Дима, и я не могу ее потерять. Ты ведь должен это понимать. У тебя во всем мире остался только Анатолий!

*Невольно вспомнив об отце, я на мгновение замер. Она, несомненно, права. Кроме него у меня больше никого не было. А совсем скоро я и вовсе останусь совсем один. С деньгами и властью. Но без любви.

– Хорошо, – отозвался cо вздохом. – Можешь изредка общаться со своей родней. Но только не с отцом!

– Ты всерьез хочешь, чтобы я прервала с ним общение? – недоверчиво спросила она. – Ушла насовсем?

Нет. Я хотел, чтобы она разделила со мной эту ненависть к Мирону Аверину. Ненавидела его так же сильно, как сейчас любит. Но это придет со временем. Намного позже. Нужно всего лишь запастись терпением…

– Да, – послышался категорический ответ. – Прекратив всякое общение и даже не возвращаясь домой.

Я недоуменно моргнула. Должно быть, ослышалась. Он не может всерьез требовать этого от меня!

– Ты шутишь? – уперев руки в бока, пораженно покачала головой. – Так дела не делаются. Позволь мне хотя бы объяснить ему свое поведение.

– Незачем. Он и сам все поймет, как только увидит нас вместе на воскресном мероприятии у Шахова.

Вздрогнув от его ледяного тона, я протяжно вздохнула. Спорить с ним оказалась намного сложнее, чем с кем-либо прежде. Раньше мне было достаточно всего лишь одного томного вздоха и кокетливого взмаха ресниц – и все, чего я не пожелаю, сразу же оказывалось у моих ног. С Глебовым же нужно было знать свод юридических правил и железную хватку профессионального адвоката, лишь бы только отстоять свои же собственные права.

– Прошу, я ведь и так на многое ради тебя соглашаюсь, – вновь прибегнув к женским уловкам, жалобно попросила я.

Дмитрий заскрипел зубами.

– Ты просила лишь только одну уступку! – резко напомнил он.

– Хорошо, – вздернув подбородок, протестующе сузила глаза. – Можешь считать меня всего лишь взбалмошным ребенком, который привык получать каждое свое требование…

Неожиданно его губы смягчились в легком подобии насмешливой улыбки.

– О, нет, – повторив указательным пальцем контур моего плеча, рассудительно возразил он. – Я вижу перед собой лишь довольно умную женщину, цель которой достигнуть невероятно высокой планки. Но это сплошное безумие, Карина.

Едва почувствовав его внезапное смягчение, я осторожно заглянула в темно-карие глаза, ища в них ту самую брешь.

– Не безумие, если мы оба будем этого хотеть. Ведь можно же разойтись и по-хорошему. Что такого в том, что дочь переедет жить к другому мужчине? Разве в итоге не так же бывает в большинстве семей?

Дмитрий тяжко вздохнул, погрузив пятерню в свои густые волосы.

– Он не отдаст тебя мне. Он не любил свою жену, но, тем не менее, каждый день на протяжении многих лет стоял непреодолимым барьером между ней и моим отцом.

– Но меня-то он любит! – упорно настаивала на своем. – Теперь все будет иначе.