Когда Марк берет паузу, чтобы демонстративно промочить горло свежевыжатым апельсиновым соком, Борн делает ему замечание:

— У тебя даже акцента нет, но ты с таким удовольствием полощешь страну, где родился. Это очень странно.

— Да я здесь двадцать лет не жил и не собираюсь!

Переглянувшись через меня с Борном, облокачивается на стол и продолжает пить сок. Благо накалившуюся обстановку сглаживает Ниночка, перехватывая эстафету рассказчика.

Со второго этажа доносятся радостные голоса — детки перекрикиваясь и явно сдружившись, спускаются в столовую. Снежа держит в руке куклу-русалку, припрыгивая, огибает стол и становится позади меня, обнимает за шею.

К этой минуте Диана уже пересела ближе к Ветрову, освободив стул. Но Борн продолжает сидеть рядом, и не думая отдвигаться.

— Мам, мы пойдем играть во двор, — сообщает дочь, на миг прижавшись ко мне.

— Идите, — погладив ее по щеке, отпускаю.

Наблюдаю, как дети беззаботно выбегают на улицу. Андрей ухмыляется, он расслаблен вкусным обедом и напитками и заявляет, скрашивая слова насмешкой:

— Вот любуюсь племянницей, и мне кажется, что она больше похожа на Борна, чем на Марка.

Замираю, недоуменно уставившись на мужа сестры, а руки мои слабнут. Роняю столовые приборы, и они громко ударяют по тарелке. Чувствую, как жар ползет по животу и груди и вспыхивает на кончиках ушей праздничным салютом. Марк театрально закашливается, а над столом повисает неловкая пауза. Краем глаза замечаю, что Рафаэль тоже откладывает приборы, выпрямляя осанку.

— И к чему это было, Андрюх? — удивленно спросив, улыбается криво.

Ветров лишь выразительно смотрит попеременно на меня и Борна. И этот многозначительный взгляд замечает муж, тихо выругавшись. Диана пытается разрядить обстановку, пихнув Ветрова:

— Да он пошутил! Это невозможно, потому что Снежана родилась у Веры и Марка.

— Бред сказал, — басит Марк, навалившись локтями на стол.

Ветров вроде замолкает, а Диана тактично переводит тему, однако муж не выдерживает скептического прищура Андрея и в какой-то момент резко встает. Не рассчитав амплитуду, с грохотом роняет стул, но даже не думает его поднимать, а разъяренно шагает на улицу.

Подскочив, кидаюсь вдогонку, ловлю Марка на крыльце, вцепившись в его руку. Он замирает и сосредоточенно наблюдает за доченькой, резвящейся с новыми друзьями поодаль.

— Тот высокомерный Борн правда отец Снежаны? — утробным рыком звучит его вопрос.

— Конечно, нет. Андрей ляпнул, не подумав, не принимай близко.

— А может, вы все хотите выставить меня на посмешище? Я тоже не слепой, Вера, и хорошо заметил, как те двое переглядывались, как Борн держится возле тебя. Наверное, он и есть тот загадочный бывший «не подошедший тебе по характеру», о котором ты старательно не рассказываешь, — муж сжимает кулаки.

Небо над головой становится тяжелым-тяжелым и будто давит, даже в плечах болезненно заныли мышцы, и я невольно поежилась.

— Рафаэль всего лишь друг семьи Дианы и Андрея. Пожалуйста, Марк, не ищи подвоха, — упрашиваю. — Ни один человек, кроме нас, не в курсе, что Снежа тебе не родная.

Дочь наматывает круги по двору и в какой-то момент замечает нас.

— Эй, папа, смотри, как я могу! — подпрыгивает радостно, размахивая куклой, и пытается изобразить незатейливый акробатический этюд, на что Марк молча отворачивается, вновь пробирая меня злым взглядом.

— Я не позволю держать меня за кретина — учти, — немилосердно взяв меня за локоть, вновь идет в дом. Уже на пороге хрипит на ухо: — У тебя отвратительная родня, зажравшаяся деньгами.