– Дети! А ну марш в кровать!

Бесполезно. Ноль внимания.

Посмотрела на мужчину, его, кажется, вся эта ситуация забавляет. Уголок губ в ухмылке тянет, и сидит, длинные ловкие пальцы на столе сцепив в замок.

– А ты что, домой не собир-раешься, что ли? Останешься у нас, да? – начал Левушка, особо с Романом не церемонясь. Сразу на ты и сразу обозначив, кто в доме мужчина. И вообще… чей это дом.

Я от такой смелости собственного чада красными пятнами пошла. Уже собиралась ляпнуть, что вообще-то это мы у Романа Викторовича останемся сегодня, но тут в диалог вступила Маруся. Ее интересовал другой вопрос:

– Если ты не Дед Мороз, то кто?

Уже тот момент, чтобы взвыть?

– Друг, – просто и спокойно ответил Роман.

– Друзья так поздно в гости не ходят!

– А я часы потерял.

– И совесть?

– Лев! – охнула я, хмуро глядя на сына. – Это что за вопросы?

И откуда такой проныра языкастый взялся?!

Я чем дальше, тем активней краснела, а вот Рому такой вопрос ничуть не задел. Наоборот – развеселил. Мужчина расхохотался, что было достаточно необычной реакцией для сильного пола. А Нинель точно уверена, что у ее друга нет детей? Уж больно он спокоен в обществе сорванцов для заядлого холостяка. Те обычно шарахаются от малышни, как от диких зверенышей.

– Простите, Роман. Эти два беспардонных чуда сейчас идут спать, – стрельнула я глазами в сторону малышни. Те перевели взгляд с Романа на меня и обратно, но с места не сдвинулись.

Нет, и куда делась вся их покладистость?

– Ерунда, – отмахнулся мужчина, – у меня крестница чуть младше Марии и Льва. Изобретательная принцесса. Так что я, в каком-то смысле, закален, – сказал, забирая из моих рук кружку, про которую я успела забыть. Случайно касаясь своими пальцами моих. Заставляя меня неловко отдернуть ладонь. Почему, и не спрашивайте!

Мужчина, кажется, моей реакции не заметил. А может, тактично сделал вид.

– Крестница? – зацепилась я за первое, что пришло в голову. – Как ее зовут?

– Доминика. Дочь друга.

– М-м-м…

В кухне повисла тишина. Мы с Романом, очевидно, просто не знали, с чего начать разговор, а дети (которым уже полагалось спать!) все еще гипнотизировали мужчину своими серыми глазками. Он для них был чуть ли не диковинкой.

У меня отношений не было уже… в общем, откровенно говоря, после Эдика и не было. Да и знакомить синичек с кем попало я не собиралась. Не дело это! И все их мужское окружение заканчивалось на моем отце, который во внуках души не чаял, но это все равно было не то. Дети ни раз и не два спрашивали меня: а почему за другими в садик приходят их сильные и большие “папы”, а за ними не приходит? Но потом, видя, что меня этот вопрос расстраивает, мои чуткие птички переводили все в шутку. Но осадок легкой грусти все равно оставлял свои зарубки на материнском сердце. А сейчас… тут вот такой большой и идеальный представитель мужского пола сидит напротив. Конечно, как не рассматривать-то? И так бы мы, наверное, все молча и сидели еще долго, если бы Маруся неожиданно не охнула:

– Мамочка, мы забыли! А как же наше письмо?! – испуганно округлив глаза, прикрывая рот ладошками.

Рома

– А что с ним? – передернула плечиками “мамочка”, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке рядом со мной. А я еще и, гад такой, глаз от нее оторвать не могу. Хорошенькая, как ни крути.

От этого совсем девушка стушевалась. Губы свои, бедные, уже истерзала все, покусывая. Они и так-то маняще-полноватые, а тут совсем… ох, в общем. Аж в горле пересохло. Схватил кружку, залпом допивая остатки остывшего чая. Только сейчас с удивлением понимая, что пил я его с сахаром, чего в обычной жизни никогда не делал.