Фотографировал всё подряд. Людей во дворе. Машины. Деревья. Пашку, сидящего на дереве и плюющего сверху шелухой. Его мелкую сестрёнку Таньку. И дворового пса Дозора.

Пёс вообще-то был не ничейный. А дяди-Федин. Дядя Федя был местным дворником. Жил в служебной квартире на первом этаже.

Янек рос обычным советским подростком. Национальный вопрос обходил его стороной, насколько это возможно.

Но родственники так или иначе появлялись на его горизонте. Взрослые в разговорах иногда переходили на идыш, но Янек их всё равно отлично понимал. И мамино горестное "шлимазл" тоже. В школе было достаточно учителей евреев. После эвакуации многим некуда и не к кому было возвращаться в Минск, Киев, Одессу, Смоленск.

Иногда дед брал Янека в тир или в биллиардную. Именно дед Давид научил его стрелять из воздушки. Опыт у деда был фронтовой, который , как известно, не пропьешь, пара сбитых фрицев стрелком-радистом на Пе-2. Правда, из пулемёта. Но Янек науку усвоил. Целился спокойно. Вдох делал легко. Курок спускал уверенно.

В биллиардной ему было позволено смотреть, как играют взрослые. И пробовать потихоньку самому. Дед, опять же, не столько рассказывал, сколько показывал. Так доходчивее.

Как и всем, Янеку хотелось иметь собаку. Как у Электроника. А ещё лучше - овчарку. Но собаку Янеку не разрешили. У бабушки аллергия. Приходилось тискать Дозора. Тот принимал внимание с благодарностью. И команды все знал. Янеку казалось, что в глазах собаки он может прочитать всё, о чем тот думает.

8. Глава 6

6.

Издали все люди неплохие.

На осенние каникулы Янека взяли с собой в Одессу на свадьбу к родственникам. И тогда Ян впервые услышал, что он "горе еврейского народа". А ведь ничего не предвещало.

В огромный банкетный зал приехали чинно. Кудри свои Янек причесать, правда, не дал. Но оделся в лучшее. Мама с бабушкой при параде. Дед дома остался - ему в смену на завод. Не до праздников.

Родственников оказалась тьма тьмущая. На восьмой "тёте Мире" и девятом "дяде Боре" Янек перестал пытаться сопоставить, кто и кому кем приходится. В общем и целом он представлял себе их генеалогическое дерево примерно до третьего колена. Знал поимённо тех, кто погиб в Одессе в румынскую оккупацию и тех, кто был на фронте.

Троюродных братцев Леню и Эдика даже видел до этого, возможно, трижды в жизни. То, что они младше его на год, давало преимущество по умолчанию.

Первый день Янек еле пережил. Пока все ели и говорили тосты, было ещё нормально. Янек, сидя между мамой и бабушкой не мог сбежать, но утешал себя скорой перспективой торта. Сладкое он любил. А торт на свадьбе, где все из штанов выпрыгивают, чтобы показать, кто круче, просто обязан быть вкусным.

Торт ожидания не совсем оправдал. Всё-таки бабушка пекла вкуснее, не жалея сгущёнки и какао.

На второй день все собрались там же. Стало совсем кисло. Кормили нормально. Но скучно было невероятно. Взрослые разговоры, про Фиму ГазВода, имевшего прозвище по своему месту работы в павильоне "Соки-воды" , который пристроил своего младшего в армии недалеко от дома хлеборезом, на чьей свадьбе, собственно, и гуляли. Жених вместо казармы вкусно кушал торт и танцевал с невестой.

Или про тётю Мину, у которой имелся какой-то волшебный рубщик мяса на Привозе. И про совсем дальнего родственника, которому за взятку поставили диагноз "шизофрения", чтобы он был не годен к службе.

Рядом с папой жениха пританцовывал мужик в военной форме с погонами подполковника с нарядной дамой наперевес.
- Фима, мне ж за связь с тобой или полковника дадут, или посадят, - шутил.