*ИПП - индивидуальный перевязочный пакет

28. Глава 26

26.

"Настоящая жизнь в городе начинается тогда, когда в него входят военные. "

На станции "Даурия" в поезд садились сразу четыре пограничника. Егоров, Акимов, Самарин и Горовиц. Янек ехал в отпуск. Ребята - домой. На дембель.

После инцидента с задержанием нарушителей и ранением служебной собаки в отряде был большой кипиш . Проверяющих понаехало.

Отправив-таки практически силой Горовица в санчасть, Акимов и Егоров начистили рыло отрядному радисту. Били молча. Даже не матерились. Жаловаться тот не решился, себе дороже. У него был занят эфир, пока тревожная группа пыталась связаться с отрядом.

После он получил по уже битой морде ещё раз. Майор Васекин лично выдал порцию. На русском народном живописав, как все долгие тринадцать километров его бойцы везли раненого пса к врачам.
- Такие, как ты, потом про дедовщину рассказывают. А ты правду скажи... Сможешь? Как ты тут развлекался... Пока группа... Мать твою...

Тревожная группа в полном составе получила от командования медали "За отличие в охране государственной границы". У всех на кителях красовались ещё и значки "Отличник пограничной службы" второй и первой степени. А у Горовица специальный знак "Инструктор службы собак".

В таком парадом виде они и грузились в поезд. Проводница всяких погранцов навидалась разных. Но эти были явно не в юбилейных значках.

Радость от отпуска Янеку отравляло две вещи.
Во-первых, он оставил Тима в госпитале. Опасности для жизни уже не было. Ветеринар сказал, что "собака под списание с розыскной". Это означало, что оставшийся срок службы Тим проведёт, как охранник. Это, конечно, губило собаку. Но собачья пенсия - в восемь лет. И только тогда её предлагают забрать тому инструктору, который с ней работает последним.

Во-вторых, Янека беспокоило зрение. Он совсем не первый раз получал по голове. Но теперь у него рябило в глазах на периферии. Сам под комиссование, слава богу, не попал. Должен был вернуться на заставу и дослужить до начала лета, когда придёт замена.

Пока ехали, думали, кому можно будет дать на лапу, чтобы Тима выкупить на пенсию раньше срока. Со своими деньгами у всех было одинаково туго. Но пацаны обещали поскрести по сусекам. Глядишь, все вместе справятся. Не оставлять же друга ещё шесть лет на цепи сидеть.

Сюрприз с появлением дома явно удался. Янек позвонил в дверь. Открыла бабушка, уронила половник из руки. Мама выронила телефонную трубку.

Обе кинулись на шею сильно повзрослевшему, возмужавшему и прилично раздавшемуся в плечах Янеку.

- Янкеле! Мой мальчик! - мама кончиками пальцев гладила пробивающуюся к вечеру щетину, а потом и висящие на груди награды.

Глянула обеспокоенно, - Янкеле? Что-то было опасное?
- Всё хорошо, мам, - Янек обнял её как никогда нежно.

Бабушка заметалась по кухне.
- Маня! Что ты стоишь тут, как памятник добропорядочной матери? Ребёнок голодный! А мы ничего не готовили!
И принялась доставать из холодильника кастрюли.

После уселась напротив внука на уголочке стола. Смотрела, как Янек ел.

- Давид! Ты видишь? Ты видишь нашего воробушка? - шептала бабушка, глядя вверх.

Утром, отоспавшись и побрившись, Янек снова надел форму. Пошёл сначала в школу к Анатолию Викторовичу. До спортзала добрался не сразу. Ему страшно обрадовалась химичка Эдита Вацловна. Стала расспрашивать, уважительно поглядывая на медаль.

Из кабинета высунулась завуч-математичка. Глянула удивлённо.

- Вот, Валентина Макаровна, смотрите! - химичка ткнула пальцем Янеку в грудь, - Герой наш ученик! Ясно Вам?