— За коляску. Мы договаривались за четыре с половиной. Я дала две с половиной. Ты мне тысячу вернул.

— Ну? — с недоумением уставился на женщину Паша. — Я же вернул.

Оля вздохнула и голосом школьной учительницы, беседующей с двоечником, продолжила:

— Ты купил коляску за тысячу двести. Значит, с тебя шестьсот, с меня шестьсот. Я дала две с половиной, — повторила она. — Тысячу ты вернул, где еще девятьсот?

— А, ты об этом… — Паша недовольно дернул уголком рта. — Сейчас отдам.

Паша вообще рассчитывал, что раз он нашел коляску дешевле, чем его транжира-супруга, готовая отвалить две тысячи двести пятьдесят, то и платить он ничего не собирался. Он и так, можно сказать, жене половину суммы сэкономил. От того, что она вспомнила о деньгах, настроение у него испортилось.

“Правду на форуме Чувак писал, — подумал с досадой Паша. — Все бабы, как отложат личинку, так и начинают деньги с мужика трясти. И Олька туда же, хотя раньше нормальной была. Или прикидывалась? Или гормонами ей перемкнуло мозги?”

Захотелось выйти прогуляться, и Паша сказал:

— Ладно, сиди с ребенком, я сам схожу. Чего там еще надо?

— Молоко нужно, — ответила Оля, все еще не забыв про недостачу. — Яиц возьми, только нормальных, не как в прошлый раз. Яблок…

— Тебе яблоки нельзя, ты кормишь, — отрезал Паша.

— Кто сказал?

— В интернетах читал. Все педиатры говорят, — насчет всех Паша, конечно же, обобщил.

— Запеченные можно, — возразила Оля, хотя нисколько не разделяла точку зрения неизвестных интернет-педиатров на свежие фрукты.

— Угу, еще яблоки запекать будешь… Дома срач, за дитем я слежу… Я тебя просил пирог испечь, а ты — некогда, некогда…

“Пирогов еще тебе”, — подумала Оля мрачно.

— Та-ак! — Голос Паши не предвещал ничего хорошего. Катюшка выплюнула сосок и захныкала. — А это что?

— Где? — с вызовом ответила Оля, снова пристраивая дочь к груди, хотя прекрасно поняла, о чем идет речь. Паша, выходя, наткнулся на новую коляску, которую Оля не закатила домой, потому что в прихожей стояла первая, купленная Пашей.

— За дверью, где.

— Коляска.

— Я вижу, что коляска! — крикнул Паша, и девочка снова заревела от испуга. — Это ты назло, потому что моя не угодила?

— Паша, ну тише! Ты ее пугаешь, — сказала Оля и добавила: — Эту нам подарили.

— То есть как — подарили?

— Даром отдали. Ты за 1200 нашел, а я даром нашла, — сказал Оля, вызывающе задрав подбородок. — И деньги не забудь отдать.

— Да что ты мне мозг выносишь? Зачем тебе деньги сейчас, все равно дома сидишь! — Паша топнул ногой в сердцах. — Да пошла ты, клуша! — И хлопнул дверью.

Катюшка зашлась в крике, Оля бросила вслед закрывшейся двери что-то злое и нецензурное и принялась успокаивать ребенка.

Позвонила мама.

— Ну как? Купила коляску? Хорошая?

— Да… — протянула Оля, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Купила.

— Слышу, ты что-то расстроенная, — все же уловила мать, — с дефектом, что ли?

— Паша у меня с дефектом… — в сердцах произнесла Оля.

— Поссорились? Чего случилось? — насторожилась мать.

Оля, вздохнув, вкратце пересказала эпопею с коляской. И закончила:

— Я хочу от него уйти.

— Оль, ну ты что! — возмутилась мама. — Что значит уйдешь? Куда ты уйдешь? Кому ты с ребенком нужна? Не проживешь ведь. Ну и что? Знаешь, сколько мне папаша твой кровушки попил? А я ничего, простила. Все так живут. Единственное, конечно, не расписаны вы, это плохо. Лучше расписались бы.

Мама, конечно, попала в больное. Оля всегда тушевалась, когда ее спрашивали про ее семейный статус. Она не могла никого убедить, повторяя Пашины сентенции о браке как пережитке прошлого. Потому что сама в это не верила.