— Думаю, больше вы в такие ситуации не попадали, — сказала Вика.

— О, да. Я потом еще и отомстил своему родственнику, втравившему меня в это. А он блеял, что мне все равно ничего не грозило… засунуть бы его к тем ящеркам, — между бровей Ливина пролегла складка, сделав его менее симпатичным, но более мужественным. — Впрочем, это ерунда. И в конечном итоге оно мне даже помогло в карьере. Я таким внимательным стал…

— Так… — задумчиво протянула Вика. — И теперь вы считаете, что кто-то пытается меня использовать в качестве подставной рыбки?

— Я не уверен. Но… как бы вам объяснить? Я нюхом чую прикосновение тех земель. Я точно уверен, что беглянка с женской половины Волшебного Дворца сейчас в этом городе. И не один я. Я уверен, что кто-то специально сосредотачивает взгляды на вас, но не уверен, почему. Понимаете, все настолько похоже, что вы просто рыбка, что невольно закрадываются сомнения. И может оказаться, что сомнения тоже учитывались и именно поэтому вас сочли идеальной приманкой для отвлечения…

— А может учитывалось все это и на самом деле нужна именно я и именно поэтому все делают вид, что это не так, подпуская сомнения… В общем, все сложно, — кивнула Вика. — Ладно, как хоть эта беглянка выглядит? Надо же мне знать от кого шарахаться в случае чего. А то сначала по вашим словам со школы сбежала, теперь с женской половины, попробуй пойми.

— Не знаю я как она выглядит. Благородные незамужние девицы там скрывают свою внешность.

— Чтобы будущие мужья в чудный нрав влюблялись? — заинтересовалась Вика.

— Чтобы, когда выберут мужа, точно знать, что он согласился не ради их драгоценного брата или богатого дедушки.

— Оу? — удивилась Вика. — Прелесть какая. Похоже, ухаживания и все остальное, связанное с браком, там весьма интересны.

— Вам понравится, — пообещал Ливин и наконец улыбнувшись, став опять излишне смазливым парнем, в котором с трудом можно заподозрить делающего карьеру сыскаря.

***

Ухаживания в «далекой восточной стране» оказались что надо. В стране настоящего волшебства вообще был какой-то чудненький сплав натурального феминизма с патриархальным строем. И эти две вещи там отлично уживались и существовали веками, вопреки логике.

Правили там мужчины. Наследовали титулы, большую часть богатств, земли, тоже они. Женщины в достаточно больших домах вообще жили на своей женской половине и не лезли в мужские дела. И при этом любая из них могла спокойно отправиться к главе рода, выполнить поставленное им условие, чаще всего простенькое, вроде «покрутись три раза на пятке влево и два вправо» и заняться чем только хочет. Хоть срамные танцы на площади за серебряные луны танцевать, хоть купеческий корабль на карманные деньги купить и оправиться в далекое плаванье. Ну, у кого на что фантазии хватало.

Работали многие женщины наравне с мужчинами. Платили им часто даже больше. Потому что если женщина работает, это фактически означало, что муж ей достался так себе, обратное следовало доказывать. А если мужчина действительно не в состоянии содержать семью, доказать обратное нереально.

Но самое интересное было не это. Самое интересное, что никто ни за кого девушек замуж там не отдавал. Им, если особо ценные, могли тем или иным способом вообще запретить замуж. Или уговорить могли на кого-то такого, чтобы ей не понадобилось в другой дом уходить. Но это бывало редко и только в самых высоких семьях. У всех остальных, вне зависимости от достатка, все было проще. Дева выбирала себе мужа и делала все от нее зависящее, чтобы он согласился. Не показывая при этом ему своего лица. Будущие мужья особо не сопротивлялись, потому что феминизм и любая дева могла спокойненько прожить вовсе без мужа. Могла даже сходить в храм Дейферы — самой главной девы-птицы — и вернуться оттуда беременной. И нет, вовсе не от святого духа, но счастливые папашки так и оставались в счастливом неведении насчет того, где и у кого их дети.