— Ой! — отскакиваю от него в испуге. А он все равно тычется нагло.

— Джек, хорош, — лениво одергивает его хозяин. — Прекрати, я сказал.

— Дже-э-эк! — уже я прошу его.

Улыбка сползает с лица незнакомца, когда видит, что животное не слушается, а еще больше — задирает носом край полотенца.

Эта собака такое же невоспитанное хамьё, как сам хозяин.

— Фу! Джек! — морщится он, словно в отвращении. — Фу, я сказал!

Что значит, фу?!

Сам он «фу».

Смущенно поправляю на себе сырую ткань и инстинктивно пячусь назад.

В этот момент «мяу» и ощущение мягкого пушистого комка под ногой заставляет меня вздрогнуть.

— Уголёчек, — зову свою прелесть.

Наконец-то, хоть одна морда знакомая.

— Уголёк.

Пришел мне на помощь, бедняжка... Мамино солнышко…

Хочу взять его на руки, вот только он замер на месте, словно статуя, и готов дернуть лапами отсюда при первой же возможности. Внезапно в воздухе возникает напряжение между котом и собакой, как у меня с незнакомцем.

Только не это.

— Джек, нельзя, — слышу от его хозяина предупреждение серьезным тоном. — Джек, ко мне!

Не обращая на него внимания, псина срывается с места как по свистку, и я успеваю в ужасе прокричать:

— Уголё-о-о-о-к!

И мужчина резко:

— Джек!

Звуки настоящего хаоса наполняют тихий уютный дом, где когда-то царила спокойная атмосфера. Погоня одного животного за другим сопровождается грохотом, топотом, звонким собачьим лаем, руганью нежданного гостя и моим предынфарктным состоянием.

Ритмичный лай собаки громко разносится в пространстве, заставляя стены дрожать, а окна трещать. Мебель скрипит, настольные лампы и цветные горшки летят на пол, шторы ходят ходуном.

Это адская охота на моего бедного кота набирает обороты. Он не сдается, скользит по полу, мягкими прыжками снует туда-сюда, заставляя псину гонять его по всем уголкам дома. Уголёк же переворачивает все на своем пути, теряя собственную шерсть.

— Держи ее! — кричит человек, из-за которого начался весь сыр-бор.

Кого?!

Собаку? Кота?!

Оказывается елку.

Тьфу, ты!

Двухметровую. Новогоднюю такую, украшенную всякой мишурой.

И почему-то именно сейчас я замечаю ее в центре гостиной у камина, куда добираются проказливые домашние питомцы.

Поздно.

Всего один кошачий прыжок и новогодняя ель, словно пизанская башня, склоняется на бок, затем и вовсе метит в сторону. На наших изумленных глазах она с треском и шорохом катится по полу, уничтожая новогодние украшения.

Все притихли. Все замерли. Даже собака с котом прекращают свои догонялки, словно понимают, что они натворили делов. Уголёк ищет защиты, запрыгивая мне на руки. Брюнет хватается руками за голову, глядя на учиненный бардак. Его собака ложится рядом, утыкаясь виновато мордой в лапы.

Конец спектакля. Занавес. Аплодисментов не нужно. Все возвращаются в реальность, постепенно оттаивая и реагируя на звонок, который откуда-то издает тихую жалобную мелодию. Пока откапываю свой телефон среди вещей, он замолкает. А затем звонит снова.

— Мама?

Придерживая телефон плечом, топаю в гостиную с котом в руках, где учинили переполох.

— Ксюш, ну, ты где? Я тебя обыскалась везде, — тараторит она взволнованно.

— Я.. не в городе, — глаза впиваются в широкую спину незнакомца. Он озадаченно чешет темный затылок.

— Я это поняла. Где ты сейчас?

— В доме у бабушки...

— Где?! — не слышно ей.

В гнезде, — психую про себя.

— В доме, где раньше жила бабуля, — говорю внятно, и мужчина оборачивается на меня.

— Чего? — не веря мне, хихикает в трубку. — Ксюш, я ж его продала на прошлой неделе.

— Как? Продала...

Прищуренный голубоглазый взгляд впивается в мое ошарашенное лицо, посылая табун мурашек по телу.