Перехватив её под колени, перекидываю через плечо. Меня глушит испуганным визгом, и кулачок несколько раз чувствительно врезается в поясницу, пока я бегом преодолеваю остаток лестницы и тащу свою «добычу» через коридор в её спальню.

20. Глава 20

Руслан

Уронив Люси на кровать, позволяю себе утонуть в бездонных испуганных глазах. Её снежные волосы разметало по подушке. Под бледной тонкой кожей на шее бьётся крупная вена. Я позволяю своему пульсу подстроиться. Мне кажется…. Только лишь кажется, что, поймав нужный ритм, я начинаю ощущать силу её страха, направленную на меня.

Прикасаюсь губами к шее. Люси делает вдох и задерживает дыхание, не смея пошевелиться. Провожу языком точно там, где ещё сильнее ускоряется её пульс, и он бьёт прямо в меня, сразу по всем нервным окончаниям. Ледяная кровь снова вскипает в венах и несёт своё пламя через всё моё тело, устремляется в пах, выдавая обратно волну яркого возбуждения.

Впиваюсь зубами в её кожу, как изголодавшийся зверь, вышедший из леса. Тело Люси содрогается подо мной. Её испуганный полувскрик—полустон отзывается мурашками на моём затылке. Зализываю розовый след от своих зубов. Скольжу губами по шее вниз, до ворота футболки.

Эта тряпка мешает мне наслаждаться своей «добычей».

— Не кричи сейчас, — предупреждаю Люси и, удобно ухватив ткань, рву её на две неровные части.

На слишком светлой груди соски кажутся ещё ярче, ещё привлекательнее. Пока она пытается отдышаться, вбираю их в рот по очереди. Твёрдые, острые. Они приятно щекочут язык и дразнят рецепторы. Мне вкусно и мало. Стараюсь захватить в рот сосок вместе с ареолой и упругой кожей. Пальцами рисую по выпирающим рёбрам, по узкой талии до резинки её домашних штанов.

Это всё надо снять.

На Люси снова совсем простое бельё. Ей так идёт. Гораздо интереснее любого кружева. Белая хлопковая ткань соблазнительно попала между губками. Мне нравится это видеть. Я пытаюсь запомнить охрененную картинку, чтобы иногда воспроизводить её в памяти и ловить этот кайф.

«Можно» — напоминаю себе. — «Можно это чувствовать. Я должен вспомнить. Должен заново научиться»

Коснувшись пальцами ткани между стройных ног, веду вверх, обвожу капельку пупка. Толкаюсь в него языком, чувствуя, как Люси дышит чаще и дрожит сильнее. Наверное, надо было выключить свет, но я хочу смотреть на неё, на её мурашки, на то, как она красиво кончает даже сквозь свой страх.

— Прикоснись ко мне, — дышу ей в губы и получаю отказ.

Она делает всё что угодно. Собирает в кулачки покрывало, прячет ладони под бёдра, но не трогает, не обнимает, не царапает. А воздух в комнате уже раскалён до предела. Её горячее дыхание скоро спалит кожу на моих губах.

— Я не сделаю больно, — напоминаю ей. — Прикоснись ко мне.

Снова отказ.

И я продолжаю целовать, кусать, гладить. На грани нежности и грубой страсти сминаю её грудь, прохожусь подушечками пальцев по соскам.

Мы оба покрыты мурашками. Я от давно забытых или даже частично новых ощущений. Она, потому что её тело хочет, а снежная девочка боится и меня, и просыпающихся в ней желаний. Люси физически не может не откликаться на то, что я делаю.

Моя девочка прикрывает глаза. Её ресницы отбрасывают тень на светлую кожу. Алые губы блестят от моих влажных поцелуев.

Черт! Как же это красиво…

Во мне кипят забытые, запрещённые эмоции. Желание становится болезненным, практически невыносимым.

— Прикоснись ко мне…

Сам беру её руку за запястье и кладу к себе на плечо. Кожу в этом месте тут же начинает покалывать. Я пока просто чувствую. И безумно хочу её. Осознавать буду потом, когда член перестанет ломить от перевозбуждения и кровь прекратит глушить редкие звуки в этой комнате.