Здесь сейчас только я со всем тем, что рвёт меня на части. В руках топор, а ладони ещё вчера обзавелись кровавыми мозолями, но сжав зубы, я продолжаю рубить отсыревшие поленья, чтобы просушить их и забросить в печь вместо тех, что догорят к ночи.

Несмотря на мороз, я обнажён до пояса, оголён, вывернут наизнанку сопливой девчонкой с волосами цвета снега. Почему она делает это со мной?! Почему нельзя было просто трахать её, ощущая физическое удовлетворение?! Почему она залезла мне под кожу, в кровоток и тянет из меня наружу давно сдохшие чувства?!

Тоску, вину, одиночество…

Однажды я не спас дорогую мне женщину. Облажался! Искал не там! Смотрел в другую сторону. Думал, что в правильную, а потом…

Сука! Я до сих пор помню, как ощущается на подушечках пальцев густая, липкая кровь! Я ничего не смог сделать. Не успел! И всё, что мне оставалось, лишь месть. За неё, за детей, в один момент лишившихся по сути обоих родителей.

Год на то, чтобы найти убийцу. На то, чтобы забрать в себя остатки пламени женщины, которую я любил, перегореть и с ледяной ненавистью ожесточившегося зверя стать палачом. Год на то, чтобы принять и отпустить…

А может больше. Я уже и не знаю.

Сажусь на завалинку. Лёгкие горят. Голую спину царапает деревянная стена. Из груди вырывается хриплый, нервный смешок, а на губах играет ухмылка. Я понял, зачем приехал сюда. Не для того, чтобы ещё раз окунуться в прошлое. Чтобы разрешить себе будущее.

Убрав топор на место, заношу в дом дрова, аккуратно складываю у печи и на неё же ставлю старый, покрытый копотью чайник. Кинув в железную кружку немного чайных листьев, тоже найденных здесь, в шкафах, заливаю их кипятком и переодеваюсь в своё. Гашу пламя в печи, обещая себе, что летом обязательно разыщу это место и покажу детям. Назару будет полезно оторваться от своих гаджетов, а Ками — окунуться в жизнь без плазменного телевизора в спальне и гардероба размером с магазин.

Выпив горячий чай, чищу кружку снегом, ещё раз всё проверяю, запираю дверь на засов и приваливаю к ней бревно, как было, когда я подъехал.

Сажусь в тачку. Долго её грею, не спеша включать телефон.

Долго ползу по лесу, цепляя бортами машины торчащие с боков ветки. Как бы после этой прогулки машину не пришлось гнать в сервис. Она совсем не предназначена для подобных экстремальных заездов. К лету возьму себе внедорожник, как у Ворона.

Навигатор выводит меня на главную дорогу. Вдавливаю педаль в пол и мчу домой.

Добираюсь уже в сумерках, честно говоря, мечтая о горячем душе. Вся одежда пропахла сыростью и особенным запахом дровяной печи, но я не жалею, что съездил. Ещё некоторые мысли и чувства нашли свои законные места в моей голове.

От горячей воды, заструившейся по телу, приятно сокращаются мышцы. Подставляю горящее после мороза лицо под капли. Они зависают на ресницах и срываются вниз.

Переодеваюсь, спускаюсь в столовую. Инесса сидит за столом с книгой. Поднимает на меня удивлённый взгляд.

— Накрой на стол. Я двое суток ел только чай, — сажусь, а она поднимается, замяв краешек страницы, чтобы не потерять место, на котором остановилась.

Ставит передо мной корзинку с хлебом. Тут же забираю кусок, отламываю мякоть и кладу в рот. Он кажется мне безумно вкусным, хотя ещё пару дней назад я едва ли знал, что у хлеба вообще есть вкус. Инесса приносит разогретое мясо с овощами. В нос сразу бьёт запах пряных трав и томатов.

Тётка моей погибшей жены жуёт собственную губу, явно желая что-то сказать.

— Ну, — подталкиваю я, принимаясь за еду.

— Я всё же против, чтобы с твоими детьми занималась эта девчонка, — озвучивает она. — Ладно, ты с ней спишь. Это твоё личное дело. Но зачем впускать её в семью? Руслан, ни одна профессиональная няня не позволяла себе подпускать детей к плите и устраивать настоящий бардак на кухне! Няня не играет с детьми в компьютерные игры! Она следит за тем, чтобы дети вовремя позанимались, поели, поспали и сделали уроки. Ты знал, что Назар с её подачи спать ложится в одиннадцать?