– Н-нет, – твёрдо сказала я.

– Что «нет», Женя? – Юлия Викторовна замерла на месте. – Как «нет», Женя? Я понимаю, что у тебя стресс, шок, но это пройдёт, а потерянного времени не вернёшь. Нам необходимо действовать быстро и съездить сегодня на гинекологическое обследование…

– Я сказала «НЕТ»!

Она посмотрела на меня.

– Их не посадят, – продолжила тихим, чётким, уверенным голосом. От пережитого я, наоборот, перестала заикаться. – И вы это, как взрослая умная женщина, понимаете. У меня в крови сейчас наркотики, нет телесных повреждений. Я сирота, у меня нет родителей. Я отброс общества. А папа Александра – влиятельный человек. Наш поход в полицию ничего не даст, только усугубит ситуацию. Мою историю узнает весь город, и я не смогу с этим жить – убью себя, но сначала убью его. Это он всё придумал и продумал, двое других – просто его прихвостни.

Я сжала кулаки и закусила губу до крови, чтобы опять не расплакаться. Юлия Викторовна медленно осела по стеночке на пол.

– Что же ты такое говоришь, Женечка? Что же они с тобой сделали, ироды проклятые? Господи, за что, за что? – она бессильно била ладошками по полу. – Ну почему, почему такое происходит? Как же ты теперь, Женечка….

Я удивлённо посмотрела на неё. Впервые за это время проявила хоть какую-то эмоцию. Эта чужая женщина по-настоящему переживала. Двоякое чувство посетило: с одной стороны, не хотела, чтобы меня жалели, а, с другой, остро в этом нуждалась.

Мне нужно было понимать, что есть добрые люди, что не все в этом мире сволочи. Я очень сильно боялась, что никогда и никому в своей жизни теперь не смогу довериться.

Всё, рухнул воздушный замок! Не было больше золушки и её прекрасного принца, а была звенящая пустота в душе и нож в сердце!

– Юлия Викторовна, – очень спокойно сказала, – не надо так из-за меня убиваться, я этого не стою. Сама виновата, немаленькая девочка, могла бы сразу догадаться и уехать вовремя, а теперь пожимаю плоды своей глупости. Я справлюсь, я сильная. Если уж не сломалась в десять лет, когда погиб мой отец, и мать бросила нас с сестрёнкой, то сейчас точно всё выдержу, но вижу только один выход из этой ситуации…

Она перестала плакать и подняла на меня испуганные глаза.

– Нет, Женя, нет, – замахала руками в знак протеста. – Не смей, подумай о бабушке, о сестре, ты не можешь их оставить…

– Юлия Викторовна, успокойтесь, – перебила её. – Я не стану убивать этих ублюдков и себя тоже, как бы этого сейчас ни хотела! Понимаю, что тогда у бабушки случится инфаркт, а Альку отдадут в детский дом, а я не желаю для них такой участи. Наоборот, хочу, чтобы они жили долго и счастливо, и всё сделаю, чтобы так и было, поэтому мне надо уехать. Не знаю куда, но главное подальше отсюда, иначе за себя не ручаюсь.

Я устало опустила голову на руки, лежащие на столе, закрыла глаза и, как мантру, повторяла:

– Мне надо уехать прямо сегодня, прямо сейчас…

– Да, Женечка, ты права! – заходила она туда-сюда по квартире. – Ты права, моя девочка. Господи, сколько же свалилось на тебя, сколько же несчастий выпало на твою долю, а тебе ведь всего пятнадцать лет, какая же ты сильная! Ну почему, почему такое случается с самыми добрыми, светлыми людьми…

– Не причитайте, Юлия Викторовна, мне от этого нелегче, – я хотела остановить этот поток жалости к себе, не могла уже слушать, не хотела.

– Конечно, конечно, Женечка. Стоп, а у меня идея! – она резко остановилась. – Это гениальная мысль. В соседнем областном центре живёт моя тётя, она очень влиятельный человек в городе. Детей у неё нет. Она тебе поможет. Да-да, поможет, не откажет. Алла Алексеевна знает, что делать. Женя, ты слышишь меня? Соглашайся, пожалуйста. Это лучший вариант. У неё свой реабилитационный центр для женщин с похожими проблемами. Она занимается благотворительностью и очень добрый, чуткий человек. Это то, что тебе сейчас нужно!