Люди слабые и ленивые существа. Они даже не столько дрожат за свою шкуру, сколько просто не верят в себя, зная, какие у них слабые силы. Часто даже не пытаются пройти до конца, узнать свой предел терпения. Сама мысль о неравном противостоянии их настолько пугает, что они заранее сдаются.

Сам последние годы слишком часто сдавался, даже не принимая вызов. Знаю ощущения тех, кто живет в страхе, и тех, кто брошен на противостояние в одиночку, без всякой поддержки. Моральных сил в изгнании у меня не оставалось вообще. Точно знаю, сам не мог выжить, меня спасли оттуда. Но физическая боль… вот уж что меня совсем не пугает. Она мне понятна, знаю, как с ней бороться. На нее у меня сил хватит даже теперь.

В общем, форму протеста каждый выбирает по своему вкусу. Кто-то насмехается над превосходящей силой, кто-то ее старательно игнорирует, кто-то заранее демонстрирует превосходство над болью, причиняя ее себе сам.

Люди совершенно ненормальные существа, непрямолинейные и нелогичные. Они всегда умудряются в чем-нибудь обмануть ожидания окружающих. Но только в редких случаях это считается достойным.

Гоша и Лина слушали Дика, затаив дыхание и глядя на него во все глаза. Береникс слушал сдержанно, философски, время от времени кивая и что-то ворча себе под нос.

Урок был окончен.

19. 19.

После обеда немного поупражнялись в меткости, а потом рыцари-ученики могли отрабатывать приемы с мечом самостоятельно, тренируясь для завтрашнего поединка.

Вечером Гошка помогал Дику по хозяйству. Складывал дрова, носил воду. Единственным знаком, что он не забыл дневной разговор, стало то, что мальчишка спросил, какую самую сильную боль, теоретически, могла бы причинить своему противнику Дина, попадись он к ней в руки.

— Телесную? — уточнил Дик. — Даже не знаю… Думаю, королева дьявольски изобретательна в жестокости. Но даже ей не под силу придумать что-нибудь совсем новое.

У человека всегда одно поле боя: мышцы и нервы, способные причинять ему страдания разной силы, если их терзать. Ещё можно ломать кости, что делают редко, как правило, случайно. Если это не способ убийства, конечно. И у палачей примерно один арсенал был во все века.

Это в Мире-без-Чудес всё сложнее и отвратительнее. Не задумываясь о последствиях, они искажают даже неправильные законы ещё сильнее. Мы-то, к счастью, не там. В любом случае, техника тебе совершенно ни к чему. Надеюсь, ничто из этого арсенала вас никогда не коснется.

— Я тоже надеюсь, но знать заранее мы не можем, — заметил Гошка. — Хочу быть готов. По крайней мере, морально.

— К чему?

— Ну, если… это… если доведется… ты же понимаешь! — Гошка со злостью швырнул дрова как попало и яростно топнул ногой, потому что Дик засмеялся. — Не вижу ничего смешного!

— А я вижу. Никогда не думал, что буду читать кому-нибудь лекцию на подобную тему!

— Что тут такого? — удивился Гошка. — Нормальная, очень даже важная для нас теперь тема. Если у нас настоящий рыцарский орден, то без открытого противостояния не обойтись. А если против нас Дина… Пусть даже, если и не она, всё равно, надо учиться достойно проигрывать. Мне это надо, раз спрашиваю. Не смейся, пожалуйста, а ответь на вопрос.

— Подумать только, до чего дожил! — Дик бросил топор, чтобы лезвие воткнулось в пень для колки дров. — Не понимаешь причину веселья? Перемена обстоятельств. Сам не просил о подобной лекции, но послушать пришлось. Читал один добрый знакомый. Мастер. Палач высокого класса…

Подумай, кем себя должен чувствовать, если повторяю всё это тебе! До знакомства с ним, я в теории был, особенно, не силен, хотя практики постоянно хватало. Не могу, Гоша, прости, мне это слишком смешно, серьезного разговора не будет.