— Хозяин, я вас очень уважаю, но, простите, считаю эту мысль несколько…

— Глупой? Но почему? Почему надо сдерживаться, ради чего? — раздраженно спросил Гошка. — Никого ведь всё равно не обманешь, а самому разве легче станет? Какой смысл?

— Не быть тебе рыцаремстанет? едь этим не обманешь, а самому разве легчеложение несколькоичего приятного в этом нет! бя над головой и выйти их атаки., — съехидничала Лина. — Простых правил чести не понимаешь.

— А ты понимаешь? Так скажи! Сколько ждать? — Гошка всерьез обиделся, уши его полыхали, кулаки сами собой сжались.

— Успокойтесь, пожалуйста, — Дик примирительно поднял ладони. — По-своему вы оба правы… и Эгер даже прав больше. Самообладание — чистой воды лицемерие. Правда, в нем есть некоторый смысл, но это правила очень злой игры, восхищаться ею не стоит.

18. 18.

— Я хочу знать, почему должен делать то, чего не хочу. И сопротивляться чувствам. Даже естественным, как ты сам сказал, — настаивал Гоша.

— Вовсе не должен, — невесело улыбнулся Дик. — Представление о том, что достойнее сдерживать свои чувства и не показывать боль, рождено совершенно ненормальным положением. Чисто человеческим. Только люди способны мучить кого-то ради собственного удовольствия.

Боль и крик, как ее следствие, — старинная неразрывная пара в сознании человечества. Когда тебе желают сделать как можно больнее, начинается поединок. Люди патологически склонны делать друг другу назло. Если тебя хотят заставить потерять над собой контроль и заорать, — естественно, особый шик делать всё наоборот.

В поединке сходятся две силы. Если физически ни возражать, ни защищаться не можешь, остается только доказывать, что ты всё равно морально сильнее противника.

Сразу скажу, мучителям это совсем не нравится. Жертва, не согласная играть роль жертвы, никому не нужна. Они входят в азарт, стараясь переломить наше упрямство, боль становится только сильнее. Но, сталкиваясь с сопротивлением, они злятся. Уже не чувствуют себя хозяевами ситуации.

Это, пожалуй, единственное, что может утешить жертву и поддерживать в ней желание не сдаваться. Сколько бы сил ни было на стороне мучителей, их победа, всё-таки, не предопределена заранее. Всегда можно суметь продемонстрировать свое превосходство над силой. Иногда, скрывая истинные чувства, иногда, открыто принимая вызов. В подобных противостояниях победить можно, только не показывая своего страха и слабости.

Для неравных, ненормальных поединков подходит парадоксальная реакция: делать совсем не то, чего от тебя ждут. Реагировать иначе, чем заставляют. Ставить в глупое положение тех, кто пытается унизить тебя — что ещё остается?

Как доказать, что не покоришься превосходящей силе? Чем победить тех, кто держит в своих руках твою жизнь?

Только делать вид, что их сила для тебя ничего не значит. Не показывать страха перед смертью, даже если боишься. Удерживать крик боли, демонстрировать ее бессилие, встречая ее как можно спокойнее и без страха.

Действительно помогает. Страх, и в первую очередь страх смерти, в человеке так силен, что ослепляет и не дает разобраться в своих настоящих чувствах. Пока не победишь этот страх в себе, бесполезно пытаться победить других. Внутренней силы не будет. Значит, и противопоставить силе врага будет нечего.

— Да, наверное, я боюсь, — наконец признал Гошка. — И теперь, из-за того, что ты сказал, боюсь ещё больше. Откуда люди берут такую силу?

— Свыше, — просто ответил Дик. — Собственных человеческих сил никогда ни на что толком не хватает, ни для истинно доброго, ни для по-настоящему злого.