Мать выпрямилась, развернулась, зло поглядела на деда с бабкой.

– А это такой долг, доча, который тебе все должны, а делают вид, что это ты кому-то что-то обязана.

– Чему ребёнка-то учишь… – затараторила бабка.

– Ничего, пускай знает. А ты, Ксаночка, мне потом расскажи, как тебя тётенька в библиотеке-то встретит!

Мать дежурно целовала Оксанку в макушку и топала каблуками по пыли к остановке, как-то по-особому передвигая ноги.

– От бедра идёт, – с издевкой поглядев ей вслед, плевалась бабка. – Не заплелась бы на дороге.

– Красавица хренова, – крякал дед и шёл назад в сараюшку. Оттуда при его приближении доносились хрюканье и повизгивание. А Оксанке всегда хотелось ходить на каблуках таким же манером, как мамка. По телеку показывали, что ходят так на показах манекенщицы, заплетая ногу за ногу. Она даже и пробовала, но материны туфли были ещё сильно велики и слетали на ходу.

Марина, выскочив из «Синенького», пошла в «Перекрёсток». Димка вернулся с работы тоже не с пустыми руками.

– Ты где минтай покупал? – спросила Марина, разглядывая упаковку.

– Да у нас же внизу, у Оксаны.

– У Оксаны?

– Ну, кажется. В теле такая.

– Вот, блин, тебе дала, а мне не дала. А ты как узнал, что её Оксаной зовут?

– Так напарница её так называет. Я и запомнил. Людям же приятно, когда их знают по имени.

– Мне, например, неприятно, что ты знаешь по именам всех здешних шлюх.

– Не всех. Вторую я не знаю. Да и про первую не знаю ничего. Ну и потом, результат сам за себя. Ты в «Перекрёсток» ходила, а мне рыбу дали прямо у подъезда.

– А больше тебе ничего не дали?

– Ну, даже если б и предлагали, я бы не взял.

– Правда? – Марине вдруг полегчало.

– Слушай, кот рыбу просит, и я есть хочу.

И в самом деле, Рыжий царапал когтями ножку стола, и Димке, и Марине не захотелось спорить. И ужин прошёл даже весело.

В следующие дни Оксана специально находила такие дела, чтобы поглядывать в окно. Двор быстро очищался от снега, на газонах дворники формировали кучки прошлогодних листьев. Ушедшее на зиму в депрессию солнце показывалось всё чаще, напитывало оптимизмом. Запахло весной.

– Кого ты там высматриваешь? – спросила Оксану Светка из-за кассы. Теперь пришла её очередь работать в зале.

– Никого.

– Я же вижу.

– По моим подсчётам сегодня явятся.

– Кто?

– Или он, или она. Те, что за рыбой для кота ходят.

– Сдались они тебе.

– Не сдались. Парень пусть приходит, он вежливый, весёлый. А вот его бабёнку потроллю. Спесивая больно.

– Слушай, ты сама говорила, что скоро за съём квартиры надо платить, а Арсен деньги задерживает. Ты посчитай ей за минтай побольше.

– Хм, – сказала Оксана. – Это правда. Обиду смывают кровью. Или откупаются. Если она придёт, пустишь меня за прилавок. – И подправила электронные весы.

А Димка в тот день как раз приболел. Договорился с начальником и работал из дома. Кашлял.

– Ешь курицу и пей молоко с мёдом и не вылезай никуда, – сказала Марина, уходя на работу. – Всё, что надо, сама вечером куплю.

Дима сидел на диване под клетчатым пледом, занимался делами, гладил Рыжего и думал, какая же Марина заботливая. Да, грубовата немного, да, закомплексована, и старше него, это заметно, но она славная. И красивая. И неизбалованная. Всё, что у неё есть, добыто ею самой. И не кичится она, не воображает. Помешана на ипотеке, но кто не будет помешан, если жизнь сейчас совершенно не предсказуема? В этой жизни, похоже, все командуют друг другом. Вот и Марина командует. Только с Юлей было по-другому. Юля любила, когда командовал он, вернее, делала вид, что он главный. Но с Юлей был рай. А рая на самом деле не бывает. Или он кончается очень быстро. Народ из рая выпинывают, чтобы не расслаблялся. А Марина и не командует по большому счету, она просто покрикивает, и по-другому не может. Криком, правда, много не возьмёшь, но он её переучит. Наверное. И вообще она ему подходит, во всех смыслах. И Дима представлял, как Марина в халатике расхаживает по кухне, как кормит Рыжего, как старается для них обоих. А они оба скучают по ней, ждут. О! На дисплее телефона загорелась её фотография. Лицо такое весёлое. Лето. Окно открыто. А за окном будто лес вдалеке, а на самом деле это просто соседний двор, что виден из их кухонного окна. И день тогда был даже не выходной, обычный рабочий. Он помнит. Просто погода была хорошей. Обманывает фотография. И все друг друга обманывают, наверное. И думают, что так будут счастливее. И чему тогда в жизни вообще можно верить?