– К Маше, родственнице нашей, тоже приехала девочка из города. Ты в библиотеку больше не ходи, ходи к той девчонке. Вместе играть будете. И книжки у неё тоже какие-то есть. – Оксана согласилась, решив, что с новой девочкой познакомиться вреда не будет.

Новая подружка пробел в причинно-следственных отношениях, который Оксана уловила, но не поняла до конца, ликвидировала.

– Папка твой твою мамку бросил, а на библиотекарше поженился, – с возбуждённым лицом доложила она в первый же день знакомства. – Сам поженился, а твоим дедушке и бабушке денег на тебя не даёт. Я за дверью подслушивала.

Оксана, к удивлению девочки, ничего не спросила, а когда мамка приехала через месяц, сразу же сказала, что у бабки с дедом больше не останется.

– Почему?

Оксана не знала, что сказать, поэтому насупилась и сказала самое простое:

– Они поросёнка убрали.

– Ну, что ж теперь? Вкусный был поросёнок?

– Продали его. Целиком.

– А ты переживала, что ли?

– Не знаю. – Оксане не хотелось вспоминать, с каким неожиданным интересом она пробралась в сарай и долго рассматривала лежащего в большом корыте заколотого порося. Ей было не страшно, но её вдруг забила дрожь, когда она увидела его прикрытые глаза с белыми ресницами, бледный тёмный пятачок и подвернутые связанные ноги с отрубленными копытцами, чтобы вымокли в отдельном тазу. Её мелкая трясучка была не дрожью страха или отвращения, а следствием твёрдого решения человека, задумавшего что-то великое. Так для Оксаны стал великим интуитивный посыл заботиться о себе самой, не рассчитывать ни на чью помощь и смертно ненавидеть библиотекарш. И хотя о последнем пункте она с годами забыла, зато теперь вполне была удовлетворена своей жизнью. Что с того, что нет у неё своего жилья? Вон, люди рассказывают, что вся Европа на съёмных живёт. В этом смысле Оксана чувствовала себя европейкой. И даже на мать за то, что продала их комнатушку и купила на море хибару, похожую на гараж, Оксана не злилась.

– На море езжу, – с гордостью говорила она тем, кто спрашивал, куда она девается на праздники и в отпуск. О деде с бабкой Оксана с матерью никогда не разговаривала.

Теперь Оксана в подсобке еще грызла яблоко, а Марина в это самое время уже сидела за столом в кухне напротив Димки и строчила возмущённый пост в домовом чате. Три жалкие рыбьи тушки беспомощно оплывали льдом в пластмассовом тазике.

«Соседи! Замечаете ли вы, какое безобразие творится в «Синеньком» магазине? Хамство, недостаточный ассортимент товаров, постоянная грязь и обсчёты. Сегодня купила там рыбу и оплатила за килограмм и двести граммов. Принесла домой, взвесила – всего 700 г. И лёд на рыбе был толщиной чуть не в палец…»

Она прочитала вслух и спросила:

– Ну, как?

– Марин, я не специалист по заморозке рыбы.

– Но на траулерах явно не так замораживают!

– Ты даже слово «траулер» знаешь, – он улыбнулся.

– Я не поняла, – Марина посмотрела на него внимательнее. – Ты что, их защищаешь?

– Не защищаю. Обманывать покупателей нехорошо. Но грязи там какой-то особенной я тоже не заметил. Зимой они в тех местах, где покупатели ходят, всё время полы мыли. И витрины, я тоже видел, протирают часто.

– Нет, из-за таких, как ты, нас вечно будут обсчитывать! И правды никакой не добьёшься.

– Если хотеть правды, – он посмотрел куда-то в окно этим его отсутствующим взглядом, который она не любила и даже боялась, – то надо и самому всегда говорить правду. Быть объективным. А ты свалила всё в кучу… – Он плохо себя чувствовал, но ссориться не хотелось. Какая-то странная ситуация всё время возникала из-за этого магазинчика. Или не из-за магазина. А из-за чего тогда?