— Харт, ты жалуешься или объясняешь?

Найл вкрутил допотопный ручной штопор и выдернул пробку.

— И то, и другое. Теперь это, оказывается, норма в твоем доме… Ну так вот, слушай!

Это Харт уже говорил мне, трогая рукой спинку моего стула — сейчас и до моей спины дотянутся эти шаловливые пальчики. Дам по рукам, не задумываясь!

— Заказывает он мне рыбу… Мне голодному. Мне маленькому… Рыбу. Вместо чикен-нагетс или хотя бы рыбных палочек, понимаешь? Официант приносит рыбу… Вот…

Харт снова взялся за телефон и ткнул меня носом в тарелку — виртуальную, на тачскрине: рыба сама круглая и глаза у неё круглые, ещё и иголки во все стороны торчат.

— Ее просто обваляли в сухарях и зажарили. А меньше часа назад я видел такую же в Аквариуме живой. Она так же на меня смотрела, как сейчас мертвая. Я рыбу после этого года три не ел…

— Ты ее и до этого не ел!

Найл протянул бутылку, но Харт не принял ее, а поднял два бокала, чтобы дед сам их наполнил.

— Тогда я готовился попробовать… Короче, сознавайся, что ты, хоть и из рыбацкого поселка, ни черта не смыслил в рыбе… И в детях.

— Харт! — Найл сел на место и водрузил бутылку рядом с собой. — Мы тут обо мне собрались, что ли, говорить?

— А обо мне, что ли? О тебе… Мисс Писательница отказывается включать меня в роман…

— Включит, — кивнул Найл, берясь за вилку и рыбу. — Никуда не денется. Но сейчас давайте не портить друг другу аппетит. Ты же старался произвести на Джулию впечатление, ведь так?

Харт повернул ко мне голову и сделал смешные большие глаза.

— Я пытался накормить ее. Разве нет? Впечатление я уже произвел…

Я не сдержала улыбку до окончания фразы…

— Дизайном упаковки для анвент-календаря. Но Найл будет упорствовать в том, что я бездарь.

— Харт, я этого не говорил…

— Значит, у нас с Джулией что-то с ушами, — он не сводил с меня своих смеющихся глаз. — У тебя серьга перевернулась.

Протянул руку и тронул за мочку левого уха. Врунишка, маленький подленький врунишка — у меня так плотно сидят в ушах колечки, что их щипчиками не перевернешь, а вот тебе лишние волоски на переносице можно и выдернуть и челку подстричь… И по рукам ударить! Что я и сделала, отводя его руку от своего лица.

— Иногда читатели влюбляются во второстепенных персонажей куда охотнее, чем в главных… — проговорила я, смотря в его прищуренные глаза своими широко распахнутыми. — И шоколад читатели любят. Манго в шоколаде вообще фурор произведет…

Ну что мне делать с этим идиотом? Еще и в Рождество!

— С рынка манго, с меня шоколад для фондю — идет?

Он протянул руку — я ее пожала, а что делать? Его не я за этот стол усадила.

— Какие у вас планы на жизнь?

Я не поняла, какими словами спросил об этом мистер Бойд, скорее догадалась о смысле вопроса по ответам внука — тот загипнотизировал меня, точно кобра, и я перестала слышать и видеть что-то, кроме него самого. Его счастье — или скорее мое — что шаловливая рука осталась на железной спинке кресла. Во мне железный стержень согнулся под его необъяснимой атакой.

— Дом украсить, за рождественской елкой съездить, снорклингом заняться… Ну, может, еще чем-нибудь…

Черт… Мозг, перестань, противный, переводить английскую речь неправильными русскими глаголами. Харт на меня даже не смотрит, меня даже не трогает — и я его больше не вижу, не слышу и знать не хочу!

— Выходит, ты у нас неделю, потом обратно на ферму, а потом? Когда тебя ждать?

— Ну… Двадцать четвертого, наверное… Или лучше накануне, чтобы спокойно испечь рождественское полено…

— Харт, ты не устроишь же здесь званый ужин?

— Это же Рождество, Найл… Я тебе еще на Новый год приготовлю салат «Оливье» и «Селедку под шубой»…