— Найл, вот поэтому я ничего и не сказал тебе в ноябре. И про нас с Рио тоже ничего, чтобы вы с Ларой не вздумали нас мирить. Мы уже год, как расстались. Может, мы с ней все же достаточно взрослые, чтобы разделять личное и бизнес? И уважать желания друг друга? Почему ты просто не поддержишь меня? Даже если я в трубу вылечу, я сделаю это сам. Зачем вы дали мне эти деньги? Не ради корочки из Беркли или Стэнфорда, а чтобы я встал на ноги. Я встану, вот увидишь…

— Вряд ли уже увижу.

— А сейчас я что, в воздухе вишу, по-твоему?

Харт подпрыгнул и приземлился, ухватив меня за плечо, с которого чуть не стянул бретельку майки.

— Ну… Всегда можно отыскать поддержку… Слушай и ты! Возьми-ка свой объектив. Может, хоть в него увидишь меня настоящего. А, Найл? Хоть попробуй…

Обед, кажется, находился на грани срыва, как и Найл. Его глаза бегали от меня к Харту, от Харта к столу, а я закатывала свои к небу — красивое, закатное… Только бы никто тут истерику не закатил.

— Знаешь, чему меня учил вот этот человек?

Харт неожиданно поймал меня в объятия у самого стола, на который я только что шумно опустила салатницу: та почти выскользнула у меня из рук и лишь чудом не разбила стеклянную столешницу. Из его рук выскользнуть, кажется, не судьба. Он даже от земли меня оторвал и чуть не придушил локтем, разворачивая лицом к хозяину виллы.

— Никогда не жалуйся и никогда ничего не объясняй. Так, Найл? А теперь, Джулия, он злится, что я не пришел к нему поплакаться. Так, Найл?!

— Отпусти ее! — закричал хозяин в голос. — Ты ее придушишь!

17. Ешкин-кот!

Харт отпрыгнул от меня, как ужаленный. Идиот! И я теперь тоже, как форменная идиотка, стояла с полуобнаженной грудью, не зная, как бы незаметнее поправить смятую одежду. Впрочем, Найл смотрел на внука, которому тоже было не до меня. Бесёнок топнул ногой — такое чувство, лишь для того, чтобы привести тело в состояние равновесия, и пошел за рыбой. Найл сел во главе стола. Кресла железные, но подушки на них мягкие — век бы не вставать. Помогать Харту после его объятий тоже не стану — нафиг-нафиг… Силища у мальчика: одной рукой дерево свое шоколадное выкорчевывает, наверное. А меня из земли родной уже вырвали, но не нужно вынимать из меня еще и русскую душу!

— Тебе один кусок или два?

Харт стоял рядом со мной со сковородкой — чугунной, смею заметить, и я поспешила ответить, что мне достаточно одного кусочка рыбы. Пусть идет со своей сковородой куда подальше. Себе на голову наденет, вместо дуршлага с макаронами!

Но он все равно вернулся обратно. Ко мне. Сел рядом, хотя его тарелка была напротив, и протянул мне свой телефон.

— Вот, что ты ешь! Может, возьмешь второй кусочек?

Рыба была… Огромная! Дельфин серо-буро-малиновый в крапинку! Нет, в чешуе присутствовали, помимо синих крапинок, скорее только желтый и зеленый цвета. Рыбку вместо весла можно пользоваться… А она вообще…

— Настоящая? Или бутафория? Нет, Харт! Таких рыб не бывает в природе!

— Скажи это Жан-Жаку Кусто, — хмыкнул Харт.

— Он, увы, уже умер…

— Я знаю, — не понял моей шутки Харт.

Откинулся на подушку и замер, а потом спохватился и попросил Найла передать ему тарелку. Ты тут, что ли, мой хороший, остаешься? Подле меня? Вот ведь, блин… А сервировка? А этикет? В школе его основам учат, вместе с мытьем ручек, миленький шоколадненький ты мой…

Загар у него действительно красивый — мне такой не грозит. Шоколадной принцессой не буду даже бок о бок с шоколадным принцем.

— Хочешь историю про рыбу? Этот человек… — Харт снова кивнул в сторону деда, который наполнил свой бокал водой и открывал сейчас для нас вино из Нарнии. — Потащил меня в Аквариум, а потом в рыбный ресторан. Ну… Я маленький был, хороший и не заслужил подобного…