Пока же всё шло до ужаса хорошо: я оказалась перед стойкой регистрации раньше десяти часов утра и все прошло без сучка, без задоринки: сдала багаж, взяла бирку на ручную кладь, поднялась на этаж с секьюрити и получила штамп, что покинула пределы России. Да, свои собственные горизонты я раздвинула дальше некуда: как в плане дружбы, так и в плане рабочих отношений. Пришлось по договоренности связаться с Найлом Бойдом и сообщить, что сижу у гейта, жду посадки. Что ж: раз меня беспрепятственно выпустили, то так же беспрепятственно пустят обратно! Так я пошутила в разговоре… И мне сделалось до дрожи страшно, что я сейчас дошучусь.
— Теперь я могу со спокойной душой лечь спать, — усмехнулся мой гавайский дедушка.
— Доброй ночи, Найл…
И чуть не добавила — сладких снов. Не знаю, как бы это прозвучало для носителя языка: не слишком ли по-панибратски? Наши созвоны действительно очень напоминали контроль дедушки над маленькой внучкой. Но, может быть, именно так он меня и воспринимает? А совсем не как работника пера и клавиатуры!
А тебе, Рябина, обидно, что ли? Приятно же побыть маленькой девочкой… Которой дают на мороженое и прочие карманные расходы несколько тысяч долларов! Конечно, ничего страшного в этом нет, да и в другом тоже нет!
И все же размытые границы общения немного напрягают и совсем чуть-чуть пугают, но бояться осталось меньше суток. Скоро я скажу гавайцу «Алоха!» и все встанет на свои места — пойму, как следует себя вести. Если не придется строить из себя важную взрослую даму, я даже его расцелую, наверное…
— Мам, все хорошо! Я позвоню тебе из Лос-Анджелеса часов через пятнадцать! — говорила я в телефон довольно громко, потому что не настолько еще чувствовала себя раскрепощенной американской, чтобы усесться прямо на пол, а место нашла только у шумной детской площадки. — Что значит, долго? Полёт больше двенадцати часов. Плюс очередь на паспортный контроль, в которой нельзя пользоваться телефонами.
— Просто напиши, что с тобой все хорошо!
Что же это такое, мама?! Будто первый раз лечу! В Штаты — первый, но заграницей я несколько раз в год бываю!
— Я напишу, как только смогу. В зоне контроля может ещё не ловиться вайфай! Мам, ну что ты нервничаешь?! И меня заводишь! Я буду переживать, что не могу тебе отписаться…
Как жаль, что не могу сказать ей «Ложись спать!» прямо сейчас. Смогу сделать это только из Лос-Анджелеса. Ну, а с Гавайев буду говорить ей «Доброе утро!» Скорей бы уже этот дурдом с самолётами закончился. Но пока, увы, все только начиналось! С неработающего фонтанчика с питьевой водой. Пришлось бежать аж в другой терминал. Зато вместе с ногами убила время и посмотрела почти все типы самолетов, летающих в Шереметьево, вместо скучных новостей, которые, заодно с советскими газетами, собиралась оставить за бортом хотя бы на ближайший месяц!
Фу… Не все хорошо началось. Значит, еще может хорошо закончится. Пусть будут в пути только такие проблемы! И пусть они не заканчиваются слишком быстро, а то снова придется тормошить шестое чувство.
На борт самолёта меня пустили без опоздания — не без очереди, конечно, но побегать, как и постоять перед многочасовым перелётом очень даже полезно для здоровья. Физического, а психическое мне сразу же нарушили соседи с маленьким ребёнком. Вот она — задница! Пусть все закончится на таких маленьких проблемах! Или все же попроситься пересесть? Нет, Рябина! Тебе предстоит месяц прожить под одной крышей с американцем! Ну и где же твоя личная пресловутая американская толерантность? Надо воспитывать свою природу! Вот «Аэрофлот» оказывает тебе неоценимую услугу — позволяет поупражняться в терпимости к чужим маленьким и большим слабостям: прямо над океаном! До того, как ты в этот океан опустишь свои уставшие ножки, а, возможно, и мозги! Ну, вместе с головой. По отдельности я не согласна! Я четко знаю, где находится спасательный жилет и кислородная маска. Но все будет хорошо! Потому что сейчас мне стало еще хуже… Или лучше? В зависимости от того, пессимист я сегодня или оптимист!