Он понял, что я имела в виду, потому что ответил со смехом:

— Лучше идти обратно ко мне. За спиной у тебя три уровня камней, там опасно слезать.

— А мне кажется, идти к тебе опасно… Нет?

В ответ он раскинул руки, но я не собиралась падать ему в объятия. Мне бы просто не упасть! Я не смотрела ему в лицо, только под ноги, только на камни. Они смеялись надо мной — ну и такой трясущейся походкой не идут к мужчине своей мечты. А о каком муже я в действительности мечтала? Взявшись судорожно перебирать всех своих персонажей, я с ужасом обнаружила, что все они именно такие наглые. Не грубые, не авторитарные, а именно напористые, ведь именно таких любят девочки… Но ведь Харт не может стать моим любимым персонажем, пусть и все внешние данные на лицо, в которое я не смотрела.

А он смотрел. И сделал несколько шагов в мою сторону — не шагов, он ко мне подпрыгнул и протянул руку: две сразу.

— Ты не понял? — попыталась я оттолкнуть его, но эта непробиваемая бетонная стена даже на качающихся камнях стояла твёрдо.

— Понял, но не собираюсь сдаваться. Дай руку, пока ты не навернулась тут.

— Обещаешь больше не водить меня в такие места?

Харт крепче сжал мои запястья и приблизил свой лоб к моему.

— Только ночью… На поле боя, где до сих пор валяются кости погибших воинов среди камней, вылетавших из их пращей в сторону войск Камекамехи Великого, который захватил Молокай  в ходе завоевания Оаху — ну и заодно завоевал себе жену Кеополуани, мать двух следующих королей уже объединенных островов.

— Почему именно ночью? — не отстранилась я от его дурной головы.

— Потому что я однажды солгал, что видел ночных воинов, как они маршируют на берегу и бьют в барабаны. Все парни в классе говорили, что встречались с ними, ну и я сказал, что видел невидимое войско.

— Дурацкие у вас шутки…

— Отчего же шутки… Здесь на острове есть могила могущественного жреца. Он велел сыну похоронить его определенным образом, чтобы никто не выкопал его костей, чтобы сделать из них рыболовные крючки. Даже владельцы тех земель не приближаются к месту, где по поверьям жрец захоронен. Мы тоже стоим на камнях, где не так давно жрецы, кахуны, делились своими умениями. Ты никогда не встретишь здесь гавайца, если он не гид, который уверен, что предки благословили его на обучения чужеземцев гавайской культуре, которая иначе умрет с последним гавайцем, а это случится хоть и не на нашем веку, но очень скоро. Из-за смешанных браков. Ну и псевдогавайской культуры, типа укулеле.

— А что не так с гавайской гитарой?

— Ты хотела уйти из храма, пока нас не погнали отсюда духи… И хотела кофе?

Харт отпустил одну мою руку и сделал первый шаг к краю каменной насыпи. Я уверенно шла за ним, продолжая глядеть под ноги. Что мне с ним делать? Что?

34. Семь скорбей Харта

Я успела пристегнуться, но не успела выдохнуть, когда дорога снова превратилась в одноколейку — Харт без предупреждения крутанул руль вправо. И вопросов стало больше, чем надо. Колёса прошлись по пустой подстриженной лужайке перед большим деревянным крестом — за ним белела церковь, которую я приметила ещё в наше возвращение из Гонолулу, хотя в ней не было ничего примечательного: грубо сколоченный сарайчик с кирпичного цвета крышей и колоколенькой с едва приметным крестом, нависшей над крылечком. У нас в деревнях и то церквушки попримечательней строят.

Богоматерь семи скорбей действительно имела скорбный вид. Но ведь мы пришли не в церковь. Закрытую.

— Зачем ты остановился? — спросила я, боясь получить ответ, что мы пришли побродить по украшенному цветами церковному кладбищу.